Как здорово, что мне вернули наушники, пусть и поношенные Рэйберном. Они хотя бы заглушали Лео и Джини, которые ругались, не переставая. Все выходные только и было что разговоров о рождественских каникулах – где их провести: снова в Мексике или в Мэне. Интересно, до нашего с Флипом появления у них всегда были такие отношения? Мне ничего не оставалось, как сидеть в своей комнате, заниматься и твердить самому себе, что с каждым сданным экзаменом мы с Флипом еще на шаг приближаемся к тому, чтобы выбраться из дома Лео и Джини.
– Четыре года, Флип. Даже меньше, чем четыре. Три года, девять месяцев и двадцать дней до того, когда мне исполнится шестнадцать. Мы же продержимся, да?
Склонив голову набок, пес лизнул меня в губы. Он был отличным помощником в учебе и просто обожал, когда ему читают.
В понедельник утром я отвел Флипа домой к Колобку. А как только собрался уходить, пес загрустил.
– Ну же, Флип. Ты же знаешь, что я скоро вернусь. Обещаю, – сказал я.
Заслышав мои слова, Флип снова завилял хвостом.
После школы мы с Чаки поспешили к нему домой забрать Флипа.
– Ронда Гломски говорит, что Рэйберн не соблюдает условия подписанного договора, – сообщил Чаки.
– Он не ходит к школьному психологу? – удивился я.
– Никто не знает, где он. Стоит мне подумать о нем, как у меня начинает болеть рот.
– Тогда не думай о нем. – Так бы сказала моя мама.
– Я очень надеюсь, что он бросил школу. Послушай, друг, а в твоем этом «Руфусе» будет скучно? Хуже, чем в шахматном клубе?
– Галлея придет.
– Тогда я тоже иду.
Мы вбежали в библиотеку и поднялись туда, где нас уже ждали женщина из программы, миссис Лоренц, трое ребятишек, несколько родителей, учительница и Галлея.
– Вот это конфетка, – прошептал мне Чаки. – Отличная задница. И в области груди совсем неплохо, Коффин. Конечно, могло бы быть побольше, но и так хорошо.
– А насчет лица ничего не скажешь?
– Что? А, там тоже порядок. – Только тут он заметил ее взлохмаченный парик, который она разукрасила разноцветными полосами. – Да, ты был прав: она классная, прямо как радуга.
Флип прыгнул к ней на руки.
– Бен, познакомься. Это Брайан, – сказала Галлея.
– Мне семь. – Мальчик произнес это так, будто сейчас врежет мне, если я посмею ему возразить. Но при этом не смотрел мне в глаза. Для семи лет он казался маленьким. В руках Брайан держал книгу «Пес, который хотел стать мальчиком». – Мне показалось, что это ему понравится больше, чем «Плюшевый заяц», которого он наверняка захочет съесть. – Он кивнул на Флипа, склонившего голову. – Но она не моя. А из библиотеки. Меня заставили ее взять. – Мальчик держал книгу как можно дальше от себя, словно это был мешок собачьих какашек.
