За всё это время действительный тайный советник перевернул не одну библиотеку и древние архивы, но всё было тщетно. С катаклизмом не шутят, и тот шуток не понимал. Он был молодым дураком, когда давал эту клятву. Вот только нутро подсказывало, что за помолвкой крылось что-то еще. Что-то глубже. Юстану необязательно было прибывать сюда самому. Или же его отправили сюда специально? Сурмин приехал тоже не просто так.
Было придумано и в то же время отброшено множество планов и идей. И все они сводились только к двум вариантам.
Первый. Прасковья становилась женой Юстана.
Второй. Неизвестным образом наступала смерть самого Юстана.
Первый случай не устраивал лично самого светлого князя и в целом род Потёмкиных.
Второй случай не устраивал всю империю.
Из-за смерти представителя дома Нассау может разгореться скандал, который спокойно способен перерасти в конфликт двух империй
Как действительный тайный советник и верный слуга государя сам Александр должен был поступить так, как велит ему долг. Отдать внучку. Но сердце! Сердце требовало иного. Совсем иного.
Но был еще и третий вариант. Точнее догадка. Спешно выдать Прасковью замуж. Но тогда её мужу нужно будет сразиться за саму девушку по древней традиции соблюдения клятвы, а таких кандидатов было до смехотворного мало. Они были слабы, либо не входили в возрастной диапазон Юстана. К тому же были они отнюдь не из дружественных родов. А те, что имелись на примете у светлого князя, уже оказались старше положенного возраста. У остальных же были лишь эфемерные и до боли призрачные шансы на победу.
Головин? Нет. Долгоруков? Тоже нет. Он совсем недавно вступил в среднее поколение. Имеретинский и Багратион? Отпадают. Были еще пара столпов, но те пропадали черт знает где и вернуться из стигм еще не скоро. Даже среди Романовых были либо старше, либо совсем младшие. Тот же Ростислав хоть и был силен, но до уровня Юстана откровенно не дотягивал. Цесаревич был молод, и это была основная проблема.
Но был еще один кандидат. Сплошь загадка и непостоянство. Да и вдобавок совсем недавно… воскресший.
Александр до сих пор помнил лицо императора, когда пришел к нему с докладом, и от этого осознания улыбка самопроизвольно заиграла на губах, а уж как Ростислав и Виктория отреагировали, страшно вспомнить.
— Лазарев… — тихо произнес себе под нос светлый князь, стоя перед окном, за которым уже начало вечереть и смеркаться. — Вездесущий Лазарев или Кровавый Лазарь. Интересное ему дали прозвище. Интересное… — пробормотал весело Потёмкин, вспоминая все достижения и недавние приключения столпа империи.
