Вот кто не переставал удивлять. Порой у Александра складывалось весьма противоречивое мнение о парне, но каждый раз оно разбивалось о происходящее и увиденное. Юноша не переставал удивлять и преподносить один сюрприз за другим.
Но тоже… нет. Слишком юн. По меркам своего возраста до безумия силен, но не годиться. Парню всего восемнадцать лет. Требовать от него невозможного будет просто нечестно и нереально. Будь он старше на пару лет, тогда был бы совсем другой разговор, а сейчас еще слишком рано.
— Альбрехт подлый старый мерзавец. Неужели настолько всё предусмотрел? Значит, готовился, сукин сын!
Но уже в следующий миг раздался знакомый и тихий стук. Тем самым этот отрезвляющий звук заставил советника отвлечься от тяжелых дум, и старик обратил свой взгляд на двери.
— Входи, Сашенька.
— Прошу прощения за вторжение, ваша светлость, но к вам… гости… без записи… — учтиво проговорил пожилой дворецкий, проникая внутрь кабинета, не забыв тем самым поклониться.
— Кто? — вопросил Потёмкин, присаживаясь за рабочее место.
— Сурмин Нассау, господин… — с лёгкой тревогой изрёк слуга.
На миг в комнате возникла тишина, а после, глубоко выдохнув и еле сдерживая себя в руках от нахлынувшего напряжения, советник задал очередной очевидный вопрос:
— По какому поводу?
Хотя и без ответа, тот и сам всё прекрасно понимал.
— Помолвка, — тихо произнес дворецкий. — Он прибыл обговорить дату помолвки Юстана Нассау и вашей внучки.
— Ах, помолвки захотел этот сукины сын, — процедил тихо пожилой мужчина. — Ну, зови его… сейчас обсудим… помолвку!..
* * *
Полис изгоев. Элистан.
Постоялый двор «Тулаевский».
Две недели спустя…
В себя пришел в том самом месте, где и оставался напоследок. В огромной ванне, в которой на дне уже плескался осадок от укрепляющих растворов, зелий и моей свернувшейся крови, а тело, как и в прошлый раз, попросту отказывалось слушаться своего хозяина.
Глаза удалось разлепить с превеликим трудом. А ощущение было таким, словно по мне пробежалось не одно стадо тавтонских лошадей, пока я находился в отключке. Вот только счастливая улыбка не сходила с самого моего пробуждения, и приходилось с довольным лицом лежать на дне ванной и просто пялиться в потолок подобно умалишенному, ожидая полного контроля над телом.
Всё же в целом я ошибался. Муки от применения корня и гипофиза были ничуть не меньше, чем от первостепенных ингредиентов.
— Невероятная боль… и неудержимая радость, что может быть приятнее?.. — пробухтел я еле слышно себе под нос осипшим и хриплым голосом.
