— При таких напряженных обстоятельствах, Гаунт, вы не думали, что казнь была бы более подходящей? Я имею ввиду, в качестве комиссара.
— Нет, не думал.
— Но это было совершенно в вашей власти. А вместо этого вы выделили жизненноважные человеческие ресурсы, чтобы содержать его, как пленника.
— Протестую против тона и умозаключения комиссара-генерала, — выкрикнул Ладд.
— Отклонено, — сказал Каессен.
— Гаунт?
— В моей власти так же было отдать приказ интернировать его, — спокойно сказал Гаунт. — Я не избегаю казни там, где она необходима, но я посчитал, что Стурм заслуживает военно-полевого суда из-за его статуса и звания.
— Значит, он остался жив из-за вашего решения? — сказала Балшин. — Дайте перефразирую... Ночес Стурм был захвачен врагом живым только потому, что вы оставили его в живых?
— Да.
— То есть огромный риск от того, что он попал в руки к врагу, был вашей ошибкой?
— Протестую! — закричал Ладд.
— Я не ошибся, — прорычал Гаунт. — Возможно, вина лежит на Комиссариате за то, что он его так плохо охранял.
— Но разве не правда, что вы взялись за миссию на Гереоне потому, что вы чувствовали персональную вину за то, что его забрали?
— Протестую!
— Разве не правда, — настаивала Балшин, — что Вон Войтц попросил вас взяться за миссию на Гереоне потому, что он хотел дать вам возможность разобраться с тем, что вы натворили?
— Протестую! Полковник, пожалуйста!
— Отзываю последнее замечание, — сказала Балшин и села.
Ладд стоял во время всего последнего разговора. — Сэр, — сказал он Гаунту. — Кто выиграл в битве в Улье Вервун?
— Войска Бога-Императора, — сказал Гаунт.
— И кто командовал ими?
— Я.
— Могли бы вы напомнить трибуналу, — сказал Ладд, — официальный статус, который Тактический Департамент дал миссии на Гереоне.
— Статус был — ЧО.
— Что означает?
— Я полагаю, что определение – «чрезвычайно опасная/самоубийственная».
— В вашей команде было двенадцать специалистов, включая вас, — сказал Ладд. — Скольких вы потеряли?
— Никого.
— А миссия была успешна?
— Да. Мы устранили Ночеса Стурма в Бастионе Летрики. Подтвержденное убийство. — Ладд повернулся к трибуналу. — Может быть, подсудимый может вернуться к своему отчету о миссии?
— Как мы и просили, — сказал Каессен, кивнув Гаунту.
— Мой верный адвокат слегка испортил финал, полковник, — улыбнулся Гаунт. Несколько старших комиссаров на кафедре тоже улыбнулись. Как и Велт.
— Тем не менее, это был не конец, так ведь? — спросил Фарагут. — Я имею в виду, со смертью Стурма.
