Он сделал паузу на глоток воздуха.
— Это кровь богов. Шорцы называют её «ихор». Этот гумор невозможно увидеть смертному, невозможно создать искусственно или вырезать ножом из тела мертвого малефика. Её не сцедишь во флягу. Говорят, ихор возгорается от касания воздуха. Что бы ты не подумал, увидев всё это… — медик обвел рукой столы, реторты и острые предметы в металлических чашах-лотках, — Во-первых, сразу скажу. Малефики попадают на мой стол мертвыми. За всю свою жизнь я никого не убил. Пока мне не попался Тито. Это вторая правда: я начал вскрывать тела и исследовать их по указу прелата. И мои победы на поприще медицины начались с ошибки. Главная из них — то, что я связался с вашей Церковью Вознесения. Так вот, я начал в Бринморе, под присмотром лично Тито. В Йорфе.
Брови Джоланта взлетели. Он услышал «Йорф», вспомнил, у него заболела отмороженная нога и он перестал уделять так много внимания ковырянию Гвидо в сургуче. Колючка сфокусировался на его словах. Тем более что с пробкой скоро было покончено и Гвидо передал ему бутылку. Пить пришлось из горла. Все иные ёмкости, насколько хватало глаз Джоланта, были заняты кусками плоти в какой-то мутной жидкости. Он бы не стал их них пить, хоть прокипяти их Гвидо в святой воде.
— В Йорфе?
— Ну, братец, ты же ключник, — Гвидо рассеянно улыбнулся, — Неужели ты не знаешь маленькую мерзкую тайну вознесенцев?
Джо угрюмо молчал, задрав донышко бутылки вина к потолку. Поняв, что беседу Колючка поддерживать не умеет, медик спустил голос до театрального мрачного шёпота:
— Под Йорфом расположен некрополь. Туда же отводят приговоренных к смерти малефиков. После убиения их тела сжигают, а кости, что не тронул огонь, складывают в ниши святых крипт.
— Зачем?! — только и смог воскликнуть пораженный ключник, ничего об этом не знавший. Гвидо пожал плечами:
— Кто-то считает, что так они не соберутся в кадавра, что на заре эпохи Вознесения уничтожит наш мир. Как сейчас кажется, не очень-то они преуспели в защите нашего мира, а? Грянуло откуда не ждали, — он усмехнулся. Слишком части и слишком нервно он улыбался. — Другие говорят, что если безумный малефик умрет от руки святого, и тот споет над ним литургию, его кости обретут чудодейственные свойства. Тебе не казалось, братец, что у Малакия было многовато костей для человека? Думаешь, каждая Кость Мира принадлежит ему? Сколько в Бринморе ключников? Пять, шесть сотен? И каждый носит при себе одну. А сколько заложено мощей в стены монастырей? А купели в малефикорумах? Я уже не говорю о реликвиях и артефактах, что хранят у себя аристократы. Малакий либо был гигантом, либо кто-то подсобил Церкви со святыми мощами. Во что веришь ты?
