Макарот был очень хорошо осведомлен об опасности, и очень хорошо осведомлен о непредсказуемой сути проблемы. Он больше не мог оставлять войска растянутыми из-за страха перед фланговой атакой, но, так же, не мог и перевести резервы с Морлондского фронта, так как это сделало бы его авангард уязвимым для Гора.
Любой выбор, казалось, был проклят на неудачу. Макароту всего лишь нужно было решить, чем рискнуть. Хорошо известен один факт, когда он показал одному из своих генералов две одинаковые чашки с вином, и попросил его взять одну.
— Одна с эликсиром, другая с ядом, — сказал он. — Как я смогу их различить? — спросил генерал.
— Взяв одну и попробовав,— ответил Магистр Войны.
В конечном счете, Макарот решил оставить все как есть, рискуя растянутой линией войск, и сделать последнюю попытку взять Морлонд. В третьей четверти 773-го, Энок Иннокенти начал свою убийственную, катастрофическую фланговую атаку в Группе Хана. Это было время несчастий, надвигающейся неудачи. И чудес...
—из Истории Поздних Имперских Крестовых Походов
Информация, что бы она собой не представляла, была в их распоряжении уже неделю. Два или три раза в день, а в ночные часы даже чаще, Он просматривал ее, как будто Он ожидал, что что-то изменится.
Этродай не был уверен в том, что это означало. Он не был уверен в том, взволнован ли Он новостями, или же встревожен. Это ненормально беспокоило Этродая, но он гордился тем, что знал Его прихоти и настроение, как никто другой. Этродай был Его телохранителем девяносто два года, выиграв этот хваленый пост победой над предыдущим, занимавшим эту должность, в легальной смертельной схватке. Никто не знал Его лучше, чем Этродай.
За исключением этого момента, потому что Этродай был не более осведомлен, чем остальные.
Вдоль тусклых колонн и пыльных альковов Процесса, затрепетала паутина, и кости начали стучать. Это означало, что Он опять не отдыхает. До того, как открылась дверь из оникса, Этродай был уже на ногах, его клинок был покрыт кожей и поднят перед лицом.
Этродай ждал, внимательно, испытывая тревогу. Стук стал более настойчивым. Сухие щелчки человеческих черепов, большинство из которых были с бурыми пятнами от разложения, как будто они были покрыты лаком, еще можно было выносить. Звуки большинства черепов пришельцев было труднее вытерпеть. Они шелестели и кашляли, кудахтая, как птицы, тикая, как часы, открытые рты, подергивались в пыли, как мертвые листья. Однажды, когда Он лечился от пси-ранения, Этродай ждал долгие часы, пытаясь пересчитать черепа в Процессе. Он дошел, примерно, до десяти тысяч. Они продолжали его перебивать и заставляли сбиваться со счета.
