– Пойдем со мной?
Я знаю, что могу сказать «нет». Я знаю, что могу уйти, и он не помешает мне. Но еще я знаю, что меня тянет к Зейну с такой силой, что проще собственноручно вскрыть себе грудную клетку и вынуть сердце, чем отказать ему.
– Хорошо.
Я понимаю, что он задумал, лишь когда мы оказываемся перед Колизеем.
– Только не говори, что собираешься проникнуть внутрь. – Недоверчиво качаю головой.
Безусловно, он сумасшедший, но ведь не до такой же степени?
– Это не сон, в котором мы можем безнаказанно нарушать закон. Я не хочу попасть из-за тебя в тюрьму!
– Да брось. Я представляю тебя в наручниках, и они тебе очень идут… – Двусмысленно шутит Зейн и открывает неприметную дверь, за которой виднеются коридоры амфитеатра.
Проклиная все на свете, следую за ним, с опаской озираясь по сторонам. Мы, не задерживаясь, проходим через технические помещения и комнаты для персонала. Джинн ведет меня вперед так уверенно, будто не раз приходил сюда посмотреть на гладиаторские бои лично. Впрочем, вспоминая, сколько ему лет, уверена, что так оно и было…
Мы выходим на одну из трибун, с которой открывается потрясающий вид на ночной Колизей. Облака расходятся, лунный свет падает на арену, и легендарный памятник архитектуры Древнего Рима вдруг предстает перед нами, как на ладони. В тишине, без болтливых экскурсоводов и назойливых туристов, его величие ощущается особенно сильно.
– Ты всех девушек приводишь сюда на свидание? – зачем-то спрашиваю я, чувствуя внезапный укол ревности при мысли о том, что он проделывает этот трюк с Колизеем не в первый раз.
Он зарывается пальцами в мои волосы, гладит и чуть прихватывает их на затылке, заставляя прикрыть глаза и закусить губу. Его прикосновения не пугают. Напротив, тело реагирует на них так отзывчиво, словно принадлежит не мне, а ему.
– Никого, кроме тебя.
– А Эва? – Пытаюсь сохранить остатки самообладания, хотя с каждой секундой это дается мне все сложнее.
Зейн мягко поворачивает мою голову к себе, вынуждая посмотреть прямо в глаза, в которых горит дьявольский огонь. Огонь, в котором хочется сгореть и вновь восстать из пламени, подобно птице Феникс.
– Я давно не сплю с Эвой.
В горле пересыхает, и я чувствую чудовищную жажду, которую невозможно утолить водой.
– Почему?
Он наклоняется ко мне и, слегка прикусив мочку, шепчет в ухо:
– Потому что я хочу спать с тобой.
Я слышу его слова, и тормоза летят к черту. Предохранитель срывается. Правила приличия теряют смысл. Есть он. Есть я. И нет ни одного сантиметра между нами. Я целую его, и Зейн жадно отвечает, углубляя поцелуй, покусывая мои губы, прижимая с такой силой, что кажется: еще немного, и кожа расплавится от желания.
