Он медленно шагает к парапету, оставляя за собой кровавые следы. Осторожно отхожу в сторону, чтобы мой преследователь не сократил дистанцию, но, похоже, что он и не планирует этого делать. Во всяком случае, пока. Остановившись в нескольких метрах, Асаф глядит на меня, препарируя взглядом. Когда он смотрит на мои татуировки, в его голосе звучит нескрываемая неприязнь.
– Ты изменилась.
Я никогда не стеснялась рисунков, которые оставлял на моей коже Олав, но почему-то сейчас мне хочется прикрыться. Вместо этого я отвечаю ему, догадываясь, что могу пожалеть о своих словах:
– Зато ты все такой же мудак, как и двадцать лет назад.
Инстинкт самосохранения нередко подводит меня в самый неподходящий момент. Например, сейчас. Но Асаф не нападает. Он, прищурившись, разглядывает мое лицо, а потом с отвращением произносит:
– Женщина не должна сквернословить. Закрой рот прежде, чем из него вырвется брань.
Поверить не могу. Ему никто не сказал, что мы живем в двадцать первом веке? Впрочем, пещерный сексизм – не главная из моих проблем. Раз уж мы наконец встретились, задам вопрос, который уже давно не дает мне покоя.
– Что тебе нужно?
– Кольцо.
Я не ожидала, что он ответит прямо. Мне казалось, Асаф начнет юлить, оскорблять или угрожать. «Кольцо». Так просто. Знать бы еще, о каком кольце идет речь… Может быть, он думает, что я джинн и могу исполнять желания? Тогда он будет крайне разочарован, узнав, что единственная сверхъестественная способность, которой я владею – контроль над снами. Возможно, если я объясню, что он заблуждается, мы благополучно разойдемся и он перестанет меня преследовать? Наивно на это рассчитывать, но попробовать стоит.
– Послушай, у меня нет кольца, я не джи…
– Глупая девчонка. – Перебивает Асаф и брезгливо морщится. – То, что ты не джинн, я понял еще тогда, в машине. Все, что у тебя есть – немного энергии, которой вскоре станет еще меньше. Ты почти пустая. Ты мне неинтересна. Где кольцо Саида?
В горле пересыхает. Эмеральдовые искры внутри изумруда сияют ярче, чем блики на поверхности воды. Он ищет кольцо отца? Для чего?
– Зачем оно тебе?
– Это не должно тебя волновать, – отрезает Асаф. – Ты похоронила отца много лет назад, так оставь его там, где ему самое место – в небытии. Отдай мне перстень, Лелия.
Когда он произносит мое имя, я вздрагиваю. До сих пор только родители обращались ко мне «Лелия». В том, что я слышу это от него, есть что-то глубоко неправильное. Словно он украл право называть меня так у отца.
