Крик рвется из груди, но его заглушают чужие пальцы. Размахиваюсь и изо всех сил бью нападающего локтем в живот. Судя по сдавленным ругательствам, удар достигает своей цели, и я поднимаю другую руку, чтобы повторить, но ее успевает перехватить ладонь с рубиновым перстнем. В следующее мгновение мы с Зейном оказываемся в кустах недалеко от сарая. Он прижимает меня к земле и напряженно наблюдает за тем, что происходит на лужайке. Перестав вырываться, я молча смотрю на него, ожидая, когда он меня отпустит. Поняв, что я больше не сопротивляюсь, Зейн шепчет, приблизившись к самому уху:
– Обязательно быть такой занозой в заднице? Я же специально закрыл сон, чтобы ты не наткнулась на меня здесь! Но ты пошла дальше! Как можно додуматься до такого – одной вломиться к тому, кто ходит за тобой по пятам, даже когда ты спишь?!
Впервые вижу, как Зейн злится. Выразительно показываю глазами на руку, которая все еще закрывает мой рот, и он наконец ее убирает.
– Это что сейчас было? Миниатюра «мне не плевать на телку, которую я хочу трахнуть между делом»? – язвительно шепчу в ответ. – Давай без этого. Ты здесь только потому, что в твоей жизни происходит что-то новенькое и тебе интересно разобраться в этом, а не потому, что беспокоишься за меня.
Зейн смотрит сверху вниз так, словно всерьез сомневается в моих умственных способностях.
– А что, если я действительно беспокоюсь за тебя?
Прежде чем я успеваю что-то сказать, он выдыхает мне в губы:
– Тише.
Медленно поворачиваю голову в сторону лужайки и натыкаюсь взглядом на хозяина этого жуткого кошмара. Он выходит из сарая, толкая перед собой медицинскую каталку с прикрепленной к ней автомобильной лебедкой. Подойдя к пленнику, парой ловких движений вытаскивает из его ладоней гвозди, поднимает упавшее на траву измученное тело, и, не обращая внимания на капающую кровь, устраивает на каталке, обездвижив кожаными ремнями. Прищуриваюсь, вглядываясь в лицо пленника и с облегчением выдыхаю: это не отец. Проверив, что он не сможет вырваться, незнакомец встает рядом и достает скальпель.
– Имя.
Несмотря на то, сколько прошло лет, я узнаю этот голос. Он звучит равнодушно. Так говорят люди, выполняющие скучную рутинную работу. Пленник не отвечает.
– Упрямый осел. Рано или поздно я все равно впишу его к остальным. – Он небрежно кивает на стену сарая, где ножом вырезаны и перечеркнуты слова на арабском. – Зачем ты сопротивляешься? Назовешь имя сам – и я дарую тебе милосердие. Ты умрешь без лишних страданий.
