Асаф в гневе скрипит зубами. Исподлобья глядя на моего отца, он с презрением плюет ему под ноги.
– Ты – шайтан, хладнокровно позволяющий умереть женщине и ребенку. Но я знаю, какое желание я загадаю. – На его губах появляется полубезумная улыбка победившего самого себя триумфатора. – Я желаю обрести силу джинна! Вот мое желание! Исполняй, ифрит! Исполняй то, что я говорю!
Отец прищуривается и на секунду мне кажется, что он убьет Асафа, но вместо этого он коротко произносит:
– Будь по-твоему.
Асаф поднимается с колен, бросая на него недоверчивый взгляд. Отец молча кивает, и тогда он направляет неловкий жест в сторону лежащих вокруг песков. Сначала ничего не происходит, но спустя пару секунд на поверхности показывается виноградная лоза. Асаф смотрит на нее, не веря, что она настоящая, трогает ветки и листья, срывает спелую гроздь и пробует ягоды, а затем с восторгом восклицает:
– Да! Да, у меня есть магия! Я вылечу их сам!
Отец встает рядом, прерывая ликование.
– Я дал тебе силу джинна, но она не бесконечна. Сила иссякнет, ибо ты человек, а не джинн. Используй ее мудро.
Лоза увядает, роняя на песок сморщенные ягоды. Отец глядит в звездное небо пустыни, но обращается к Асафу.
– Всему живому отмерен срок. Человек должен научиться смирению и принять волю Аллаха.
Воспоминание останавливается, будто кто-то поставил видео на паузу, и я ощущаю зловонное дыхание Асафа, который хрипит мне в ухо:
– Слышишь, дочь шайтана, что он сказал мне? Твой отец посоветовал смириться с ужасной смертью, которая постигнет мою семью без его помощи. А что, если бы речь шла о тебе или о твоей матери? Как думаешь, допустил бы он, чтобы вы умерли в муках, моля Аллаха об избавлении от боли? – Так и не дождавшись ответа, он опять приказывает. – Смотри, смотри, на что он обрек их.
Картинка за стеклом разбивается на миллион осколков и собирается заново. На этот раз я вижу незнакомую местность и бедно обставленный дом. Безжалостно палящее солнце вновь находится в зените, и я невольно щурюсь. Асаф из прошлого радостно подбегает ко входной двери и распахивает ее.
– Я здесь! Я вернулся! Я нашел джинна и теперь вылечу вас!
Никто не отвечает. В оглушительной тишине назойливо жужжат мухи. У меня возникает плохое предчувствие, когда я наблюдаю за тем, как Асаф проходит вглубь комнаты, к грязной, накрытой тряпками кровати. Приглядевшись, различаю на ней два тела – одно принадлежит женщине, другое – мальчику лет пяти. Ослепшие из-за многочисленных язв глаза бездумно смотрят на прохудившуюся крышу. Ноги, руки, спины и лица покрыты безобразными рубцами и гноящимися пустулами. Отворачиваюсь, сдерживая приступ тошноты, но, схватив меня за волосы, Асаф заставляет повернуться обратно.
