– Смотри, Лелия. Смотри, что сделал проклятый ифрит, давший тебе жизнь. Он сравнил мою жену и сына с виноградной лозой. Вот только растения не умирают, в отличие от людей, заразившись черной оспой!
Асаф, говорящий мне это, исходит злобой. Асаф за стеклом воет от горя и рвет на себе волосы.
– Я опоздал! Я вернулся слишком поздно!.. Мне не хватило сил, чтобы прийти раньше и спасти вас!
Он рыдает, целуя покрытые язвами веки жены, а потом берет на руки хрупкое тельце ребенка. Я чувствую, как слезы текут по моим собственным щекам, и резко оборачиваюсь к нему.
– Мне жаль, мне очень жаль, но ты слышал – твою семью не вернуть, даже с помощью магии! Что ты хочешь от меня и зачем тебе кольцо отца?! У тебя было одно желание, ты больше ничего не можешь загадать!
Сумасшедший блеск во взгляде Асафа заставляет меня отшатнуться.
– А я и не собирался. Новые желания мне не нужны. Я пойду дальше – я обращу вспять смерть, ибо мне известно то, что неизвестно никому. Но ведь ты хочешь знать не это? Двадцать лет я использовал силу Саида для того, чтобы продолжать жить и собирать в себе энергию джиннов. Двадцать лет я следил за тем, чтобы он не очнулся, но контролировать его все сложнее. Однако я нашел его имя, Лелия, я нашел имя ифрита, которого ты зовешь отцом. Осталось получить кольцо, чтобы заставить его заплатить. – Он говорит, как одержимый, как фанатик, не замечая ничего вокруг, в том числе, приближающегося к нам Зейна. – Как думаешь, ифрит – достаточно живое существо, чтобы я отмерил ему срок как судья и палач?!
– Ты болен, – произношу я, пытаясь справиться с первым шоком.
Но в висках стучит только: «Он жив, он жив, он жив. Жив, пока никто не знает, где его перстень». Будто прочитав мои мысли, Асаф хватает меня за горло и злобно шипит:
– Где оно, Лелия?! Где кольцо? Я убью всех, кто тебе дорог, если ты не отдашь мне его.
В глазах темнеет, и я проклинаю все на свете, пытаясь понять, почему Зейн ничего не предпринимает. Почти теряю сознание, когда хватка неожиданно ослабевает. Сначала я замечаю мерцающее сияние рубина, а потом и касающиеся головы Асафа руки джинна. За мгновение до того, как Зейн сворачивает ему шею, покрытое оспинами лицо искажает гримаса боли. Асаф падает на землю и я, пошатываясь, отхожу на несколько шагов, с трудом восстанавливая дыхание.
– Он мертв?
Не верится, что все оказалось так просто. Неужели для того, чтобы справиться с тем, кто убивает джиннов, достаточно одного простого движения? Нет, конечно, нет. Голова Асафа медленно поворачивается обратно – как в долбаном фильме ужасов. Это выглядит настолько пугающе, что я инстинктивно прячусь за широкую спину Зейна, который негромко произносит:
