– Служба безопасности.
– У нас безопасно.
– Давай открывай! – прекращаю я розыгрыш.
Открывали долго. Причём, как оказалось, вдвоём с соседом-собутыльником. Оба, как у нас говорят, укатаны вусмерть, качаются из стороны в сторону и благоухают как грязная пивнушка. Я здороваюсь с Васькой за руку. Вовка, дабы польстить его самолюбию, даже имитирует объятия. Соседа мы оба просто игнорируем. Из саманно-кирпичной хаты появляются Васькина жена Людка, моя благоверная и горячо нелюбимая тёща. Вовка здоровается и с ними, справляется о здоровье и, отказавшись от чая, вместе с «апостолом» Петром уезжает. Я тоже отказываюсь присоединиться к мужской компании. Хотя тёща уже бегает и освежает стол. Говорю, что устал и двигаю к новому дому, построенному за мой счёт на случай гостеваний, которые в итоге оказываются такими вот визитами вежливости.
Нина открывает дверь и в нос шибает запахом той самой пивнушки. Стол в гостиной липкий от смеси пролитого пива и жира от таранки. Нина притаскивает постоянно сопровождающий её озонатор. Но перебить гнилой дух он не может. А для того, чтобы отчистить специфический состав на столе, никакого средства ещё не изобрели. И, наверное, никогда и не изобретут.
В начале девяностых, мы с компанией сидели в немецкой пивной со своей вяленой рыбкой. Засиделись долго, но единственный оставшийся работник, не выгонял башлистых посетителей. Я вернулся за забытой курткой и увидел, как немец брезгливо сгребает со стола в мусорное ведро всю посуду. Видно, мы были не первыми, и он знал, что отмыть стаканы и кружки уже не удастся.
Я сказал супруге, не теряющей веру в победу, что спать буду на улице под навесом, и вышел. Как раз вовремя. У собутыльников, перед тем как снова «догнаться», начался отрезок пьянки под народным названием «а поговорить». Вещал Васька, долгожданный поздний ребенок, с детства избалованный всей семьёй. Вещал как раз обо мне: «Прибыл, бля, барин. К столу не присел, рюмку не поднял. Еле ходит от жира. А, помню, приехал свататься за Нинку – тощий, одни очки, стеснительный. Батя тогда сказал: «Смотри, дочка, такой не побьёт, но и не поцелует». Сразу его расколол, тихушника.
– Так он же и дом тебе построил, и дочку на врача выучил, – робко вступился за меня сосед, ещё более распаляя родственничка.
– Это дом?! Вот Иваныч, дружбан его, который привёз. Вот у того дом! Он землю с выходом в лиман гектарами скупал, когда она ничего не стоила. Рядом населил генералов всяких, так туда не то что рыбохрана, а вообще никто сунуться не может. А я эту избушку больше чем за две тысячи в сутки сдать не могу. Ни бани не построил, ни мангала не сделал. А с Ирынкой как поступил? – по местному диалекту через «Ы» выговорил имя дочери. – Ну, устроил в мед, ну, оплатил учёбу, а в гостевом доме, где у него раньше водила жил, не оставил. Квартиру ей снимал, вроде чтобы как ближе к институту. Вон у них опять новый Лексус, а мне как четыре года назад Ларгус купили, так и всё. Могли бы подержанные тачки мне отдавать.
