Три месяца короткого северного лета прошли в напряженном труде, давно миновало осеннее равноденствие, и сейчас, когда мастер, щелкнув крышкой своих часов, зажег спичку, они выстукивали предутренний час последнего воскресенья октября. Мастер с вечера уснул лишь на короткое время, сон давно отлетел от него, и он выбрался потихоньку из сторожевой будки.
Мягкая, почти безветренная осенняя ночь. С опушки леса доносились медленные шаги ночного сторожа, старого анеиского Реэдика. Луны не было, две-три звезды тускло мерцали над головой. Тут же, совсем близко, темнел огромный корпус корабля, еще увеличенный ночным мраком, от него исходил острый запах смолы. Далеко на западе слышался гул подводных камней Хуллумятаса и Суурекуйва.
«Днем, верно, забушует, ишь, как гудят даже при таком слабом зюйд-осте, - думал мастер, медленно ступая по берегу к свинцово-серому морю. Вода за ночь еще поднялась. - Ну что же, пусть поднимается, кораблю легче будет поплыть. Только бы успеть закончить работу при этой погоде».
Да, наконец-то они достигли того, что можно начать спуск корабля. Вчера удачно посадили бархоут правого борта на полозья из мощных бревен-это работа, требующая большой осторожности. Прежде всего пришлось клинить и ставить подпорки под левый борт, в то время как подпорки правого борта стесывались топорами и концы их или глубже уходили в землю, или обламывались дюйм за дюймом. Таким образом, корабль всей тяжестью медленно сел на полозья, заранее густо смазанные жиром. Смазали также до самой воды березовый желоб для киля и дорожку из березовых плах для полозьев. Уже в сумерки успели поставить и грунтовы вокруг судна. Оставалось еще завести головной канат в море к закрепленным на каменной глыбе блокам, и оттуда обратно на берег, к воротам, а уж тогда…
Что и говорить, все сделано так, как положено, еще ни один построенный им корабль не валился на бок.
И все же мастер волновался. Сегодня он еще главный ответчик, сегодня он держит экзамен перед всеми жителями прихода, но как только корабль свободно поплывет по заливу, ответчиком станет капитан. Установка мачт и вся такелажная работа - дело капитана, в оснастке корабля он, мастер, может только оказывать помощь Тынису.
Дотрагиваясь слегка до корабельного штевня, чтобы узнать, насколько подсохла на нем смола, мастер уловил на востоке первые, едва различимые признаки зари. Теперь они стали заметны уже и здесь: борт корабля, обращенный к востоку, уже как-то выделялся, а противоположный борт мастер только с помощью воображения мог отделить от окружающей темноты… Да-да, у Юлиуса в далекой Австралии сейчас уже полдень, Карла в Канаде, верно, только забрался на койку, если он пришвартовался где-нибудь. Ведь оба парня прислали немного денег на этот корабль, скорее, конечно, по его просьбе, чем из интереса к делу. «Не верю, чтобы что-нибудь вышло из этой вашей затеи с небольшими парусниками, - писал Карла, - везде, по всему свету, все больше и больше переходят на пароходы. Время - деньги, как говорят здесь в Америке, - и кто из деловых людей захочет теперь перевозить грузы на маленьком паруснике, который месяцами порой болтается в море? Сто лет тому назад, когда еще не знали парохода, был другой разговор. Теперь же постройка парусных кораблей кажется допотопным делом…»
