- Последний корабль для себя я построил, когда был пастухом, - сказал Михкель, натягивая поплотнее край одеяла и задумчиво глядя в темноту потолка.
- Да разве ты теперь для себя корабль строишь? Общее это дело. Еще так подеретесь, что клочья шерсти полетят! - проворчала Эпп, все еще не меняя курса, хотя уже не смогла придать голосу слишком сердитое выражение.
- С бабой спорить - что с теленком вперегонки бегать: ее слово всегда должно остаться последним!
Это было, вероятно, дня за два до Нового года - во всяком случае мороз уже успел высушить береговые промоины и сковать льдом болота, - когда капитан Тиху и мастер Михкель постучались в дверь к управляющему местными казенными лесами, лесничему Третьякевичу, жившему в Памманаском казенном имении. Крестьян-собственников по всему приходу было еще очень мало, пальцев одной руки хватило бы перечесть их, и ни у кого из них на участках не оказалось подходящего корабельного леса. У помещиков никто из Тиху не мог надеяться купить лес на выгодных условиях: все господа заодно, а былая тяжба Матиса из-за хутора Рейнуыуэ вконец обозлила старого рууснаского Ренненкампфа и его родню. Лесничий же, или, как его называли в приходе, лесной барин, был русский, прибыл сюда издалека, и с ним можно было столковаться. Поговаривали, правда, что в нынешнюю зиму лесопромышленник Викштрем наложил лапу на две лучшие делянки, расположенные у дороги, но разве у казны мало леса! Только бы их не спровадили в дальний Сутруский лес; от тамошних делянок далеко до берега моря, а в теплую зиму из-за болот оттуда дьявольски трудно вывезти древесину. Или всучат делянку с большими, очень старыми, некогда семенными деревьями, которые растрескались уже на корню, десятки лет раскачиваясь от ветра. Тут нужна осмотрительность. Снаружи дерево мощное и стройное, хоть сейчас вали его на киль корабля, а спилишь - трещина на трещине. Эти потрескавшиеся от ветра сосны, или, как их попросту называют, «ветровки», непригодны для корабельного дела, и надо смотреть в оба, чтобы и впрямь не выбросить деньги на ветер.
И Михкель, и Тынис плохо говорили по-русски, но капитан уже успел наладить приятельские отношения с лесничим и на сей раз не забыл прихватить полуштоф - таким образом, дело быстро пошло на лад.
Андрей Андреевич (после выпитой водки лесничий и капитан стали называть друг друга по имени и отчеству) разрешил Тынису Реэдиковичу выбрать на карте любую делянку. Когда же, придя на место, они увидели, что соседняя делянка удобнее для вывозки древесины, лесничий тотчас же согласился на замену делянок.
