…Березовые чурбаки, размягченные в парилке, уложены на вагонетки и выделяют в воздух, уже и без того перенасыщенный сыростью, горячий и влажный чад. Огни над станками мерцают, как в тумане. В конце помещения разевает и закрывает десятки жадных челюстей сушильный пресс. Йоосеп уже на месте, он прихрамывает между штабелями фанеры, начинает подкладывать листы фанеры под пресс. Две женщины с напряженными от натуги мускулами ног стараются сдвинуть с места тяжелую вагонетку. Напрасно. На помощь им приходит третья женщина, и вагонетка покатилась. Худой, мрачноватый резчик фанеры Аугуст Ристкок еще раза два проводит точилом по резцу, пробует пальцем остроту лезвия и начинает прикреплять его к суппорту. Это, конечно, не требует такой точности, как работа над моделями, но без привычки человек и с таким делом не справится. Теперь бы нужен и Пеэтер, он бы одновременно крепил резец с другой стороны, завинчивая гайки длинным трубчатым ключом. Но его еще нет на месте. «Опоздает, наверно, - говорит Реэт Аэр. - Дай ключ, я сама закреплю!» И она, не теряя времени, принимается за работу, обдумывая, что сказать мастеру Каннепу, если тот заметит, что Пеэтера Тиху все еще нет на работе. За первые пять минут опоздания полагается пять копеек штрафа, за последующие пять минут - двенадцать копеек, а за четверть часа приходится отдавать весь дневной заработок. «Скоро» он рискует недельной платой», - высчитывает Реэт Аэр, но Пеэтера Тиху все еще нет на месте.
…А может быть, у жандармерии была договоренность с заводоуправлением насчет его ареста и мастер Каннеп уже с утра приведет другого рабочего…
«Пух и прах! Что же это значит?» - спрашивает Реэт Аэр.
…Нет, Реэт Аэр, девушка из Кихну, тоже не предаст его, но все же безопаснее попасть сейчас к Косаревым. У рабочих с Ланге его могут скорее схватить. А добрая Маша Косарева прошла уже не одно испытание.
Вечером, едва стемнело, Пеэтер выбрался из сена, отряхнулся, оправил одежду и прокрался с конюшенного чердака вниз, во двор. Прикинувшись пьяным - ведь пьяного не только бог бережет, но и жандармам человек, наклюкавшийся казенной водочки, кажется менее подозрительным, - Пеэтер дошел, пошатываясь и надвинув на глаза шапку, до Раплаской улицы и вскочил в первую же проезжавшую мимо свободную пролетку.
- Угол Корабельной и Секста некой! - крикнул он, кряхтя и пьяно напевая.
- Деньги есть? - спросил извозчик.
- «Деньги все колеса крутят… » - пропел Пеэтер начало кабацкой песни, и пролетка тронулась.
