Уж Йоосеп его не выдаст, Йоосеп будет твердить одно и то же: «Поехал в Нарву искать лучшего заработка». А если мальчишку уведут и станут избивать? Нет, Йоосеп и тогда не скажет ничего, пусть хоть дубину на нем поломают!
Он протиснулся сквозь сено к чердачной стене, смахнул со щели сенную труху и торопливыми, жадными глотками пил свежий, сыроватый от дождя воздух. Не слишком ли громко он дышит и не подымет ли снова вельтмановскую собаку? На улице послышались шаги и приглушенный разговор, но во дворе по-прежнему стояла тишина. Вельтман давно грозился прикончить старую Поллу. Какое счастье, что трактирщик до сих пор не завел новой собаки.
Рубашка Пеэтера взмокла от пота, во рту ощущался странный, чуть солоноватый привкус. На удачу рано еще было надеяться. Хотя дряхлая, выжившая из ума Полла и молчала, но на расстоянии какой-нибудь сотни саженей в его комнате рылись сейчас двуногие собаки. Полле приходилось довольствоваться водянистой похлебкой и обглоданными костями, а этим двуногим выплачивали награду за каждого пойманного ими человека. И вдруг в Пеэтере поднялась такая волна злости, что только огромным усилием разума ему удалось сдержаться, не выбежать из убежища, чтобы убить кого-нибудь из этих мерзких животных. Нет, этого они как раз и ждут, чтоб он сам выскочил! Он безоружен, а у каждого из них приготовлено по патрону в казенной части, стоит только нажать курок. Почему, по какому праву врываются они среди ночи в его комнату, поднимают его с постели, охотятся за ним, как за диким зверем? Он ведь ровно ничего плохого не сделал. Член рабочей социал-демократической партии… Каждый честный, уважающий себя рабочий должен быть членом этой партии. Помогал тайно распространять листовки? Но в них пишут правду, только правду, чистую правду, а распространять их открыто не позволяют! Выступил в защиту своего друга, Карла Ратаса, когда того безвинно арестовали? Но это и есть святая обязанность человека - заступаться за невиновных! Нет, он ничего не сделал такого, чтобы гоняться за ним, как за диким зверем! А теперь-то уж он начнет делать… Око за око, зуб за зуб - если только они не поймают его в этот раз.
Он прислушался. Дождик шуршал но драночной крыше, внизу, в стойлах, стучали копытами извозчичьи лошади и жевали, громко похрустывая. Со стороны Кристининого покоса еще доносилось тявканье собак, по булыжной мостовой Раплаского шоссе тарахтела телега, а от центра города приглушенно катился слитный гул сотен голосов, тот особый городской гул, который почти не умолкает и в ночные часы.
