- Мы здесь мужчины, с глазу на глаз, чем грубее, тем смачнее, - навострил уши Тикк.
- Скажем, например, поют такую песню:
В Петербурге, вот потеха!
Царь в б… к девицам ехал.
Песня и в самом деле уже с первых строк была такова, что ее не годилось передавать черным по белому. Однако о социализме, против которого обязана была бороться жандармерия, в этой песне не было и словечка, а относительно всякого другого вздора агенты не получали указаний. И господин Тикк счел ниже своего достоинства заниматься такой песней. Подобно даме сомнительного поведения, Тикк считал своим долгом при всех обстоятельствах высоко нести чувство собственного достоинства. Он не преминул показать даже Тийту Раутсику, сколь неизмеримо выше его особа в сравнении с Тийтом.
- А листовки ты где-нибудь видел? - спросил он, покашливая и закидывая лоснящуюся от помады голову. - В доме Пеэтсова квартируют рабочие Ситси, Ланге, да и из других мест. Не попадалось ли тебе на глаза что-нибудь подозрительное?
Тийт и в самом деле нашел однажды утром на стене дома какой-то подозрительный листок, но, опасаясь неприятностей, он мигом сжег его. Однако теперь, переминаясь с ноги на ногу перед господином Тикком, он попросту забыл об этом. И случилось так, что Тийт Раутсик рассказывал Тикку только то, что тот и сам уже знал, или пустяки, какой-то вздор, а обо всем, что могло интересовать жандармского агента, он позабыл сказать. Тийт хотел быть старательным и выложить все, что от него требовалось, однако ничего не смог вспомнить, словно его мозги промыли упругой струей из шланга. И как ни выпытывал Тикк, у Тийта, несмотря на все старания, не оказалось ничего стоящего для передачи.
Наконец, он надоел Тикку.
- Слишком мало материала вы мне принесли! У агента глаза должны быть спереди и сзади, все нужно примечать, все запомнить: что говорят в публичных и присутственных местах, в кабаках, в рабочих кварталах, даже на рынках! Заметишь что-нибудь подозрительное, сразу выясни: кто, где, как, когда, почему, с кем знается? Конечно, это дело требует умения, служба агента искусство, оно не всякому по плечу, но, если власти уж оказали тебе доверие, делай все, что в твоих силах, чтобы как следует выполнять твои высокие, благородные обязанности перед отечеством и самим государем. Царь лично интересуется нашей жандармской службой, он - наш отец и начальник, повелитель и наставник. Само собой разумеется, нельзя и требовать, чтобы подобный тебе простой мужичок сразу все это постиг! Но все же и ты, Тийт Раутсик, не смеешь ковылять по городу, как вислоухая такса. И тебе придется прилежно высматривать, выслеживать и прислушиваться, где что происходит. В кабак ходишь?
