- Правильно, Михаил Иванович! - пробормотал Карл по-русски, словно Калинин и впрямь шагал сейчас рядом с ним.
- Что ты сказал? Начинаешь говорить со мною по-русски!
- Так, ничего, - тихо ответил Карл, - мне вспомнился один разговор с Калининым.
- С Калининым? С токарем? С тем, о котором ты говорил, что он хороший рабочий?
«Пеэтер тоже довольно хороший рабочий», - подумал Карл о друге и сказал тоном, в котором не было и тени прежней насмешки:
- Про корабельную историю сааремааских мужиков нужно будет при случае рассказать адвокату Леви. Присоветует ли он что-нибудь, не знаю, но он наш человек, а у меня завтра вечером есть к нему дело…
Ночью, когда Пеэтер добрался, наконец, до своей маленькой, как коробка, комнатки, навстречу ему раздался громкий, с присвистом храп. Чиркнув спичку и засветив стоявшую на столе лампу с колпаком, он увидел протирающего глаза Длинного Виллема. Лаэс и Йоосеп продолжали спать.
- Беспокоим мы тебя. Хотели на чердак пойти, но Мари насильно потащила сюда, - тихо пробасил Виллем.
- Какое там беспокойство! Старина Лаэс мог бы лечь на кровать, а я и на полу поспал бы, - сказал Пеэтер, снял с себя пальто и укрыл им Йоосепа: парень спал на полу в одном белье и мог продрогнуть.
- Сам платишь за комнату большие деньги, а мы и без того все твое житье-бытье перевернули…
Пеэтер настаивал, чтобы Виллем лег на кровать, но Длинный Виллем и слышать об этом не хотел.
Пеэтер завел будильник, погасил лампу и лег на кровать, но уснуть не мог. Картины далекого детства вставали перед его глазами…
…Море шумело, летнее солнце светило с ясного неба, овцы сбились на берегу, положив головы друг другу на спину и тяжело дыша от жары. Пестрые ягнята-близнецы старой белой матки блеяли тоненькими детскими голосами и назойливо тянулись к тощему вымени матери, но овца старалась уберечь от ягнят свои пустые соски. Вдруг резко зазвонил колокольчик на шее старого барана, и овцы испуганно разбежались. Сверху, с синего неба, стрелой упал черный ястреб, стал долбить по голове пестрого ягненка и вцепился в него когтями, чтобы подняться с добычей в небо. А он, пастушонок, схватил с земли камень и бросил. Он не попал, но хищник, видно, испугался больше его крика, чем пролетевшего мимо камня, и оглушенная ярочка упала из его когтей на землю. Долго разъяренный ястреб кружил над стадом, но больше не решался спуститься вниз и, наконец, широко размахивая крыльями, улетел в сторону вийдумяэских лесов.
