– Как ты… – начала Маша, но в трубке уже раздавались короткие гудки.
Вадим смотрел в монитор своего новенького ноутбука, которым еще вчера утром собирался похвастаться перед Машей, и пытался написать финальную речь для процесса, который должен был состояться уже через неделю. Но напечатал только три слова: «Уважаемые присяжные заседатели» и откинулся на кожаную спину огромного бежевого кресла, доставленного спецзаказом из Милана в прошлом году. «Уважаемые присяжные заседатели» – снова попытался он начать свой решающий монолог пока только на голубом экране ноутбука.
– Вот черт, – выругался он и открыл верхний ящик своего дубового массивного стола, кажется, начала двадцатого века. Он отодвинул кипу разноцветных папок и из самого дальнего угла достал уже початую пачку сигарет и старенькую зажигалку.
Курить он бросил ровно год назад, и с тех пор курить в его офисе было строжайше запрещено. Но сам же Вадим, когда никто не видел иногда доставал припрятанную в былые времена пачку и выкуривал сигаретку-другую, когда был сильно рассержен или никак не мог разрешить очередной задачи. После чего старательно проветривал помещение, что, конечно же, не помогало. Тогда он, приходя в офис, начинал ворчать, что запах табака просто въелся в эти ужасные тяжелые портьеры, на которых когда-то настояла Маша, и что их надо выбросить на помойку и повесить обыкновенные жалюзи. Маша протестовала, обещала, что истребит табачный дух, а Вадим, сказав, что шторы ей дороже его, «обидевшись», запирался в своем кабинете. Тогда Маша начинала бегать вокруг него, приносить кофе, угощать своим неизменным печеньем, читать вслух свежие газеты и разбирать накопившиеся на его столе бумаги. Понимала ли девушка его хитрость или просто поддерживала игру, приняв ее правила, Вадим не мог понять и по сей день. Но сейчас, сидя в своей кабинете, и глупо смотря в мерцающий экран, он мечтал, чтобы Маша распахнула тяжелую черную дверь и спросила: «Как ты себя чувствуешь, Вадик?» Улыбнулась своей милой, почти детской улыбкой, взяла его голову своими тонкими прохладными пальцами и поцеловала в лоб. «Вадик, да у тебя, кажется, температура! Сейчас я принесу тебе аспирин и заварю чай с мятой и лимоном». Но Маша не заходила, не спрашивала, не улыбалась, а вместо этого разговаривала с ненавистной Лилией Нежиной. Вот уж во истину, это семья приносит людям только одни беды!
Лиля появилась в офисе адвоката Антонова без пяти шесть – сияющая и благоухающая дорогим парфюмом. Широко улыбнувшись и обнажив белоснежные ровные зубки – мечта стоматолога – она сказала:
