слились спицы в светлый диск.
Брызжет искрами таланта
разудалый русский риск.
Круто вьёт спирали стружка,
стынет грани чёткий рез.
А вокруг друзья, подружки,
взгляды, шутки, интерес.
Жжёт печёною картошкой –
перебрось! – в руках деталь.
И пахнёт дымком немножко,
горьковатым маслом сталь.
Вдоль тугой точёной глади
чуть дрожит дорожка-блеск…
Вот со лба откинул пряди,
и в глазах зарницы всплеск.
Вот он брови свёл упрямо,
молоточки бьют в висок…
В жизни к цели – только прямо.
Прямо! Не наискосок.
У конторки, в отдаленье,
как в строю, плечо в плечо,
в тихом счастливом волненье
тётя Дуся с Кузьмичом.
Так, стоят, любовно глядя.
Эта глаз, тот ус погладят.
Видят молодости дали…
Тёти Дуси, дяди Вали!
Людям вы себя отдали
без остатка, бескорыстно.
И да пусть: отныне, присно… –
сердца доброго веленье,
поколенью – поколенье!
Кепка сбита на макушку,
бьёт в лицо порыв метельный.
До чего ж сладка подушка!
Как хорош обед артельный!
Как вокруг всё интересно!
Как чудесен день воскресный!
Встать попозже крепким, сильным,
приодеться так, чуть стильно
да пройтись – ведь не монах,
ощутить всю прелесть… Ах –
стуки сердца – как вы звонки,
каблучки шальной девчонки!
19
Стёрлись боя рубежи.
Время знай себе бежит.
То уймётся, не торопит,
то сгустится, как в сиропе.
Цех, завод – родные стены.
Колобродье после смены.
Всё, что было необычным,
стало будничным, привычным.
Шире стал под лампой круг.
Всё порядком.
Только вдруг…
Всплыли, вспухли разом слухи,
липнут слухи, словно мухи,
бьют как пули, цель одна:
где-то, что-то… це-ли-на?!
И – крутнулось время шало.
Разом сникло, обветшало,
что сверкало, украшало.
Даль – когда нас устрашала?
Неизвестность, новизну –
дай попробую, лизну!
«…Здравствуй, дед! Пишу в вагоне…»
Вот те на, как просто ноне!
Долго дед шуршит открыткой,
водит стёклышком очков.
«Ну Никитка, ну ж Никитка,
посвистел – и был таков?
Ишь, «с учёбой не удалось» –
мимоходом, как про малость.
Поработал уж в заводе –
«не удалось» тоже вроде.
Всем поклоны, всем приветы.
И – «следите по газетам…»
Вот так жизнь, пошли порядки –
так себе, играют в прятки!..»
Глава IV. Целина
20
Минет время, сто лет, двести,
что там! – пусть полста сполна –
спросит внук (кто станет тестем,
кто и свёкром сразу вместе):
что такое – ц е л и н а?
Что?
Невспаханное поле?
Молодых мужанье, воля?
Битва, что войне равна?
Сердца памятные боли:
первых мирных лет страна;
поле в шрамах, иссечёно…
Распахнув глаза, галчонок
ждёт пытливо: ну же, деда!
Как ему, о чём поведать?
Про войну сказать, Победу?
Заострить о роли тыла?
