Он был ниже своих братьев, сложен изящней. Черты лица более мелкие и мягкие по сравнению с Икреем, хотя родственное сходство все равно прослеживалось. Сейчас, когда Трейвент стоял так близко, Шарлинта могла рассмотреть черные точки, рассыпанные по темно-зеленой радужке глаз.
— Не убегай больше, — мягко попросил амаинт, как-то легко и совсем не оскорбительно, переходя сразу на ты. — Это опасно.
— Я не беспомощная, — ответила принцесса, не возражая, а скорее констатируя факт. — Меня можно называть Шарлинта или Лин. Без всяких высочеств.
— Я уверен, что ты не беспомощная, Лин, но все же не убегай. Ко мне тоже можно обращаться по имени. Без всяких «Ваше Амаирство».
Трейвент не давил, не требовал, не угрожал, просто просил. Может, поэтому бороться или спорить с ним совсем не хотелось.
— Не буду, — легко согласилась принцесса. — Но мне иногда нужно побыть одной. Придется найти какой-то компромисс.
Как она должна ужиться с ними тремя? С мягким Трейвентом, в обществе которого она чувствовала себя удивительно спокойно. С властным Равенелем, только от голоса которого волоски на теле становятся дыбом. С колючим Икреем, каждое слово которого больно цепляет что-то внутри. Как они вообще уживаются вместе подобными семьями? Может, можно спросить прямо? Ответит ли?
Пока Шарлинта набиралась решимости, задавать вопросы было уже поздно. Кавалькада всадников нагнала беглянку и ее сопровождающего. Впереди (впрочем, Лин и не сомневалась, что так будет) явно разозленный, с красными пятнами на щеках, Икрей и Равенель, холодно и цепко, без тени улыбки, рассматривающий ее.
— Жива, — тихо ответила на этот властный оценивающий взгляд Шарлинта, обращаясь к старшему амаиру. — А значит, магическую клятву нарушить не пыталась. Никуда не сбегала. Просто нужно было успокоиться. День выдался не простой, и еще явно не закончился.
Девушка не извинялась и не оправдывалась, еще и пообещала самой себе, что больше просить прощение ни за что не будет. Она ничего плохого не совершила. Амаинты втянули ее в эту странную игру по своей воле, пусть терпят такой, какая есть. Всю жизнь она притворяться все равно не сможет. Да и откуда Лин знать, какой именно амаинты хотят ее видеть. И правда ли то, что ей дают рассмотреть.
Трехипостасные дружно промолчали, только Трейвент тепло улыбнулся. Двинулись дальше. Шарлинта остро ощущала, что все недовольны ее выходкой. Охрана, потому что упустили, не уберегли, король за это по головке не погладит. Альбер, так как считал, что веллорийская принцесса не может позволять себе гонять верхом, как мальчишка, честь королевской семьи роняет. Только что там от этой чести после поступков принцев осталось. Советник, потому что она вела себя, как ребенок, хотя давно, по его мнению, вышла из детского возраста. И сама принцесса готова была с этим согласиться, могла бы сдержаться. Амаинты… Кто же их знает, этих трехипостаных, что там в их головах бродит.
