– Правда? Ты паспорт свой давно перечитывала, мать? Ему всего сорок восемь.
– Точно!.. Совсем пацан еще… Как там твой?
– Скучает, – ответила бывшая соседка. – Плачет, но держится, – взгляд стал тверже. – Ты совсем уже охренела? Деньги у него требуешь!
Бонечка не моргнула. Ей было не привыкать к унижениям. Она привыкла к тому, что богатые – очень жадные. И точила их, как вода точит камень. Кан денег не дал, но то, что он рассказал жене, указывало, что он близок к тому, чтобы дать.
– Не требую, а прошу. В конце концов, я твоя подруга, хоть ты предпочитаешь это не афишировать!
– И я говорю тебе, как твоя подруга: не надо так. Кан не даст тебе денег. Он не Максим, ему до тебя нет дела и если ты не прекратишь его доставать, он просто…
– Побьет меня? – ласково улыбнулась Бонечка.
Ангела застыла с открытым ртом, потом покраснела и уткнулась в свою тарелку.
Алена, которую не оставляло ощущение того, что она – прозрачная, тоже покраснела. У нее появилось такое чувство, будто бы за Бонечку стыдно всем. Ей самой, Ангелине, Максу… Только Бонечке стыдно не было.
Она крутила на палец свои короткие темные волосы и улыбалась.
«Как аскарида! – подумала про себя Алена. – Чужая жопа ей дом родной».
– Будешь доедать? – как ни в чем небывало, спросила Бонечка и не дожидаясь ответа, придвинула к себе Аленин пирог. – Это мой последний прощальный завтрак прежде, чем я огребу от мужа моей подруги.
Ангела подняла голову. У нее было лицо человека, который рискуя жизнью пытался спасти утопленника, а тот отмахнулся и, глупо смеясь, опять прыгнул в воду.
Алена тоже встала, одновременно с ней. У нее не осталось душевных сил выслушивать глупую браваду Богдановой. Она прекрасно знала, кто такой Кан и понимала, что выводить его из себя не стоит.
Если бы кто-то сказал, что Станиславский-старший много опаснее Кана, Алена лишь рассмеялась бы. Но сейчас ей было не смешно. Она поднялась случайно, но теперь уже не могла сесть на место. Пришлось идти вместе с Ангелиной в холл, лихорадочно отыскивая темы для разговора.
– Твой муж еще возит девушек?
– Нет. Он соскочил еще в 2004-ом… От кого ты ездила?
– От Марины. Но ее фирму закрыли, – пожаловалась Алена. – Арестовали всех… Какой жирной старой свинье мы делали плохо, работая в Греции стриптизершами?!
– Станиславскому? – предположила Ангела. – Он всеми силами давил на корейский бизнес. Самый пламенный борец с блудом… Во всяком случае, днем. Он знает, кто ты?
Алена пожала плечами. Ей не хотелось говорить лишь мельком знакомой девушке, что любовь всех ее любвей, Шура, отвез ее брату, как сутенер. Вместо этого она вспомнила, как Стэн привычно достал бумажник.
