– На тот момент мы уже были женаты и я ни за что не смог бы так поступить. Мой старший агент Роланд Джеймс Кайс первым понял, в ком пробужден Ланкаст и потребовал мою должность в обмен на свое молчание. У меня были причины не заявлять о Кате, а вот чем руководствуются они, просто наблюдая за тобой, для меня остается загадкой, – когда он упомянул настоящее имя Виктора, по коже пробежала легкая дрожь и где-то в груди возникло неприятное ощущение пустоты.
– Все совсем не так, и они опасаются моих способностей, по их словам я могу снести все их здание даже не вставая с кровати, – пусть это предположение основывалось лишь на чужих словах, незаконно подслушанных, но после того, как в моей ванной пропала дверь, они явно имели под собой почву. Говорить про то, как обошелся со мной его старший агент не было сил.
– Если Комитет захочет, они так накачают тебя препаратами, что ты не сможет даже веревки на руках распылить, не то что здание снести, – от этих слов у меня внутри все похолодело. Ведь в какой-то мере точно была уверена, что врать он не станет, а о таких вещах начальнику отдела должно быть точно известно. Вспомнив, что при первой встрече мне совершенно внезапно сделали укол и я провалялась без сознания больше суток, то поняла, у меня нет оснований не верить в это. Не знаю, что на меня нашло, но поддавшись неожиданному порыву, просто обняла дедушку и вдохнула его знакомый, немного старческий запах. Вероятно таким образом я высказывала благодарность за те сказанные вещи, о которых не догадывалась или не подозревала, но не смотря на это, злость на него за молчание все так же бушевала в груди.
– Ты должен был мне все рассказать, – больше нечего ему сказать в тот момент. Я не хотела его видеть, слышать и разговаривать. Отстранившись от дедушки, и кивком головы подав Гиладу знак, мы направились в сторону калитки, где окончательно простились и оставили бывшего начальника отдела контроля деятельности Ланкастов по Азии и Восточной Европе в одиночестве. Дедушка задержал моего спутника всего на пару минут дольше, пока я шла в сторону уголка. Не было никакого настроения спрашивать, что же такого он ему сказал.
Не знаю, сколько времени мы были на даче и беседовали, но тени отбрасываемые нами заметно удлинились, солнце совсем скоро должно скрыться за горизонтом и погрузить улицу во тьму. За пределами садоводческого товарищества фонарей в помине не было, а так как мы буквально на автомате двинулись в сторону дома пешком по уже знакомой со вчерашнего дня дороге, то стоило поторопиться. Гиладу на телефон пришло очередное сообщение о состоянии моего здоровья, это я поняла по тому, как изменилось его лицо при прочтении. Чувствуя себя совершенно нормально, и не видя разницы в том, с какой скоростью бьется сердце сейчас, мне вдруг стало интересно, что такого Анна могла ему написать.
