– Почему бы Комитету просто не перебить всех преемников и не покончить с ними раз и навсегда. Куда проще, чем искать и исследовать, тратя непомерные средства, – недовольно пробормотав, покосилась на Гилада, молча стоявшего возле стены, скрестив руки на груди и наблюдавшего за нами. Отрицательно покачав головой, дедушка откинулся на спинку стула, положив одну руку на край стола рядом, принялся нервно постукивать пальцами по крышке. Заметив так же, что его нога слегка дергается, решила сбавить напор и постараться закругляться, не хватало чтобы у него еще давление подскочило, с которым у дедушки в последние несколько лет были проблемы.
– Двадцать лет назад нам стало известно, что если удастся убить всех преемников одного, особенного, первого Ланкаста, то и все остальные тоже потеряют свою силу. Так как по нашим сведениям, этот Ланкаст обосновался в Великобритании, они и взялись за это дело. Они убили всех, кого знали, но это не помогло, кто-то все-таки выжил, но Комитету никак не узнать, кто и где. Некоторых кровных родственников Комитет не знает, а в России это особенно трудно. У матери и отца Кати было по восемь и пять братьев и сестер, трудно определить, по какой из этих веток передается ген, а что было еще раньше, и у кого он еще может быть. Уж не говоря о внебрачных детях. Комитет конечно жесток, но не один здравомыслящий начальник отдела не позволит убить несколько сотен людей просто так, – при упоминании о событиях в другой стране, мой взгляд невольно застыл на Гиладе, выражение лица того стало настолько печальным, словно мы сейчас говорили про его семью. Мне больше не хотелось обо всем этом думать и говорить. Я чувствовала жуткую усталость, голод и злость. Протерев рукой глаза, мне срочно требовалось покинуть это место.
– Все слишком сложно, – проговорив это и направившись к выходу, собиралась оказаться на улице, как почувствовала прикосновение к своему плечу и подняла взгляд на вставшего на ноги дедушку. Выражение его лица теперь говорило скорее о волнении, а не о недовольстве или злости, как в самом начале разговора.
– Доверяй своему чутью. Однако я удивлен тем, что Комитет еще не запер тебя в своей лаборатории. При мне такого разгильдяйства не было, – усмехнулся он, и мне невольно захотелось улыбнуться, но в голове вспомнились слова Роланда и то, кто он такой.
– Ты запер бабушку в лаборатории, когда узнал? – приподняв брови и заранее зная ответ, мне на секунду показалось, что собеседник посмотрел на моего спутника как-то недоверчиво подозрительно, а затем снова обратил все свое внимание на меня.
