И у Гришина возникло чувство, что он плывет. Сам не сознавая того, он делал плавательные движения - рагребая перед собой плотный темный воздух. Он подымал голову вверх как бы для того, чтобы вдохнуть.
Он шел из последних сил, впрочем, и последние силы давно кончились. Изредка он окликал Курку ; голос в темноте звучал хрипло и незнакомо. Курка отзывался то справа, то слева, то впереди , то сзади, и от этого Гришину казалось, что он бредет по кругу.
Иногда он закрывал глаза, как бы засыпал. То есть не совсем засыпал, потому что продолжал слышать происходящее, но одновременно видел сны - длинные, запутанные. Было удивительно, что такие длинные сны вмещаются в считанные мгновения.
Сны сразу забывались, помнилось только, что в каждом из них была река, которую надо переплыть.
И что-то тяжелое, может быть болезнь. Будто эта болезнь притаилась в клеточках тела и теперь от непосильной усталости вновь оживает.
Холмы круто нависали над головой, церкви напоминали черные крепости.
Гришин подумал, что, вероятно , граница рейха, проклятого богом и людьми, уже давно перейдена, а он даже не увидел - какая она, эта граница, к которой несет его три года. Под Москвой не знал, когда она была за тысячи километров, и сейчас не знает, когда она рядом .
— Вася! - крикнул он. - Даешь границу к чертовой матери !
— … ешь границу, - отозвался и з тумана голос Курки.
«да чего мы в ней не видели, в этой границе? - думал Гришин . - Так - столбик, речушка…»
И все-таки странно, что самое главное счастье всегда далеко впереди или далеко позади. А вот чтобы подержать в руке главное счастье - этого не бывает.
Ему захотелось припомнить самый счастливый час жизни, но так и не вспомнилось ничего.
В темноте опять надвинулся полусон : ему показалось, что кого-то хоронят, оп песет неимоверно тяжелый гроб и не может больше.
И опустить гроб па землю - нельзя.
Уже наяву подумалось, что и земля до ужаса устала нести на себе людей, шагающих к собственным могилам с заботливо припасенными саперными лопатками, чтобы вырыть эти могилы, - шагающих час за часом, год за годом со снарядами, минами, гранатами, всем техническим оборудованием смерти за плечами.
Чуть светало. Oт набухших влагой полей поднимался густой пар.
Гришину пришло в голову, что по сравнению с тем, что скоро наступит, к чему они шаг за шагом приближаются, это самое счастливое время. Ни одного самолета над головой, ни выстрела, ни звука, кроме натужного дыхания тысяч людей и хлюпанья вязкой земли.
