Первого среди равных в этом пределе, обладающего практически безграничной властью, если он находился под землей. Стоящий над тварями, породнившийся, властитель — так сказал старик Хо, но при этом, как будто будто дергая тварь за хвост, дразнил господина именем для ближнего круга — Вэй, и… тот позволял ему это.
— Где тот Хо, который влез по плетущемуся винограду на второй ярус, одолел два ската крыши, взломал защиту женского общежития в гареме градоправителя, чтобы что? — бородач усмехнулся. — Чтобы рисовать рассвет, потому что именно с этой точки высоты открывался прекрасный вид на город.
— Там был лучший свет, — проворчал мастер. — И только. И тот Хо давно сдох. И ты знаешь, где. А то что осталось, — наставник поднял вверх узловатые руки, все тут, но тут — он дотронулся до сердца, — пусто.
— Тебе столько же зим, сколько мне, пройдоха. Ты давно смотрелся в серебро?
Коста приоткрыл рот, не совладав с эмоциями. Косматый крепкий бородач Блау дышал силой и кудлатый наставник с морщинами на лице и почти полностью седой головой выглядел на десяток, а то и два старше.
— Вот к чему приводит отказ от силы рода, отсечение от алтаря и неспособность здраво взвешивать последствия.
— Заткнись, Вэй. Это ярмо на шее, — наставник потянулся к родовой печати на шее сира Блау, но так и не коснулся пальцами, — ты выбрал нести ярмо, я выбрал снять, выбрал…
— …рисовать, быть великим художником, и где ты сейчас Хо? Ты великий художник? Тебя знает вся Империя? Чего ты достиг? Что ты сделал за свою жизнь? Где твоя семья, Хо? Где твои дети? Где твои ученики? Где твои картины, скажи мне во имя Великого?! Вот твой выбор. Твой путь и твоя молитва, — пустая бутылка со звоном покатилась по столу в сторону наставника. — Ещё немного и станет поздно…
— Уже поздно, Вей. Мне осталось около десяти зим.
Коста притих на ступеньке, до боли обхватив колени руками. Вязкое молчание длилось несколько мгновений.
— Целители?
— Сказали — отказ не проходит даром, — мастер покорно вздохнул.
Десять зим? Как же так. Нет, наставник болел, но всегда говорил, что стоит только бросить пить!
— А теперь расскажи мне правду. Правду!! Что ты натворил на побережье, что и спустя четыре декады Вонги и Хэсау заваливают Главу вестниками? Ты знаешь, сколько я выслушал от отца?
— Вэй…
— Ты пересек Хребет, хотя не далее как десять зим назад кто-то клялся и божился Марой, что нога его никогда не ступит на землю прогнившего предела…
— Вэй…
— Что ты натворил, Хо? Что тебе пришлось бежать. Нарушить слово и даже прийти ко мне, просить защиты рода? Я хочу знать, во что ввязываюсь…
