Я забрался на второй ярус. Снял там всё лишнее, включая перевязь с мечом и дорожную сумку. Заложил руки за голову. И принялся ожидать, задумчиво жуя соломинку.
Ждать пришлось около получаса.
Она тихо постучала. Приоткрыла дверь. Петли протяжно скрипнули в тиши.
— Я принесла вам поздний ужин. Молоко и хлеб. Чтобы лучше спалось на сытый желудок, — мне почудилось, что её голос слегка дрожал. То ли от волнения. То ли от потери крови накануне.
Петли снова скрипнули. Дверь затворилась, погружая сеновал в сумрак.
И тогда я ловко спрыгнул с верхних настилов, оказавшись лицом к лицу с Вереей. От неожиданности жена старосты вздрогнула, когда ненавистный охотник на нежить очутился прямо пред нею.
Я выбросил вперед правую руку. Перехватил белую шею, совершенно теплую и человеческую на ощупь. Прижал женщину спиной к дощатой стене сеновала. Сжал пальцы. Совсем легонько. Но достаточно, чтобы почувствовать частую пульсацию крови в жилах.
Она выронила крынку сразу, как моя рука коснулась её тела.
Со звоном разлетелись черепки.
Молоко брызнуло на ноги.
Хлеб улетел во тьму. Туда, где с лёгким присвистом шипел Кот, готовясь к возможной битве.
Верея запрокинула голову. Глянула на меня с вызовом.
— Хочешь убить — убей меня, коли считаешь нужным, Ловчий. Но не мучай. Как иной твой собрат мучает моё племя ради одного лишь удовольствия.
Она тяжело сглотнула. Перевела дух в ожидании своей судьбы.
И тогда я глухо рассмеялся. Наклонился ниже. К самому её уху. Так близко, что губы коснулись мягкой пряди волос, которая выбилась из толстой косы. Чтобы лишь одна Верея могла расслышать мои слова:
— Я давно научился понимать, где твари, а где нежить, добрая хозяйка. Ведь порою человек хуже монстра, а нежить человечнее иной людской особи. И ты не опаснее ваших пчёл на пасеке.
— Как? — она тяжело сглотнула, но даже не попыталась высвободиться. — Как ты всё понял?
Теперь от неё не пахло тиной или затхлостью, которая должна была вызывать ужас. Лишь сладкой жёлтой кувшинкой с тонким медвяным ароматом, от которого немного кружилась моя голова.
— Ты годами жила подле этой деревни, но лишь пугала местных, — прошептал я ей на ухо. — Ты не трогала жителей даже когда за тобой явилась толпа разъяренных мужиков. Напугала их. Но даже не ранила никого. И на меня ты напала не чтобы убить, а лишь из собственного страха, — я тихо усмехнулся и немного ослабил хватку. — Что же стало на самом деле с тем утонувшим мальчиком, из-за которого всё началось, Верея? — её руки тем временем уперлись мне в грудь, мягко отталкивая. — Жена старосты — лобаста. Кто бы мог подумать?
