Екатерина II отдала поместья в абсолютную собственность дворянам потому, что нуждалась в консолидированной поддержке данного сословия после Пугачевского бунта. Вопрос стоял не только о стабильности монархии, но и ее собственной власти.
Воля к власти и богатству является не только причиной создания сверхэксплуататорского государства, но и препятствует последовательности «инклюзивных» реформ в рамках европейской модернизации. Александр II, как известно, не решился сделать логичный после реформ 60-х годов шаг перехода к конституционной монархии, так как это привело бы к резкому сокращению объема его властных полномочий.
Проводя залоговые аукционы, «реформаторы» 90-х думали, прежде всего, о сохранении своих властных позиций, которое было возможно только при условии победы Бориса Ельцина на выборах 1996 года, а она, в свою очередь, была недостижимой без финансовой поддержки «победителей» этих аукционов.
Приватизация в рамках Российского цивилизационного процесса несет в себе такой же цивилизационный отпечаток, как и революция. Это не продажа государственной собственности в частные руки, а тотальное перераспределение ресурсов, находящихся в руках государства, с целью закрепления возможно большей их доли за той правящей группой, тем классом, который продолжает удерживать рычаги мобилизации. Речь при этом идет о перераспределении не менее радикальном, чем то, которое производили большевики в ходе экспроприации экспроприаторов, только в 90-х, в отличие от 20-х – 30-х, речь шла о «национализации наоборот», по уровню своего радикализма не менее большевистской.
Возникающее вследствие этого резкое имущественное и социальное расслоение в социуме не является результатом игры рыночных сил. Это рукотворное неравенство, которое неизбежно вследствие административного распределения государственных владений между различными группами населения.
Таким путем в России создается экстрактивное государство, которое условно можно назвать Постмосковией. Подобное название, подчеркивающее тесную связь со стародавним «общественным строем», вполне уместно по той причине, что от этого строя наследуются основные параметры: сверхконцентрация власти, модель «сильная власть – слабое общество», верховенство правды над правом, бесправие большинства населения и т. д. Новое в Постмосковии – то, что уровень государственной мобилизации сильно падает, а интенсивность частной эксплуатации, напротив, растет. Особенностью такого государства является неравенство прав собственности. Сила этих прав убывает с продвижением от вершины социальной иерархии социума к основанию ее пирамиды.
