Комнату наполняло радужное сияние; многоцветные потоки казались совершенно нематериальными, но уверенно держали в воздухе тело стройной русоволосой женщины.
Стоявший в центре Магистр неспешно касался то одного, то другого потока, менявшего цвет под его пальцами.
– Как вы это вообще сделали? – не выдержала Гемма; после пробуждения она уже четвертый час наблюдала эту картину.
– Телепортация, – отозвался маг, не отвлекаясь. – И замена на заготовленный пепел. Чтобы понять происшедшее, надо быть сильнее и искуснее меня.
– Но почему? Почему вы не убили ни ее, ни меня? По-настоящему?
– Элин – моя ученица. Я никогда не причиню ей вреда. А ты верна ей, и, как вижу, даже чему-то обучаешься.
– А… почему вы убивали остальных наших?
– Они у меня не учились.
– Не понимаю…
– Если бы мои поступки понимали сразу, я бы не стал мастером магии.
С этим Гемме пришлось согласиться. Она и свою наставницу не всегда понимала.
– И что вы теперь будете делать?
– Пробужу ее, – пожал плечами Магистр. – И отпущу вас обеих. Война окончена, так что советую идти в западные королевства.
– Почему туда?
– Там у меня нет никаких обязательств.
Молчание продолжалось ещё пару минут, потом Гемма выдохнула:
– Но она закончила обучение!
– И что?
– Она… она ведь сама сказала – от всего что было, осталась только тень!
Маг отвлекся от работы и внимательно взглянул на Гемму.
– Может и так. Но, в отличие от большинства «нерушимых обетов» и «священных уз», эта тень – вечная. Запомни. Пригодится.
И вновь принялся легкими, осторожными касаниями выводить из сна свою ученицу.
02.09.2006
Прозвучали последние всплески нежной мелодии, и скрипка замолкла. Илькар помедлил несколько секунд, присматриваясь к расстилавшемуся перед ним морю.
Нет.
Все те же волны, все тот же поднадоевший плеск. Ничто не изменилось. Но почему? Почему ему не дается эта проклятая методика волшебства, когда местные творят музыкальные чары без малейшего напряжения…
Усилием воли Илькар подавил раздражёние. Он никогда не завидовал тем, кто превосходил его в силе или искусстве, считая, что если ты кому-то уступаешь – то это твой собственный просчет.
Но вот чего маг терпеть не мог – так непонятного и необъясненного. В Двенадцати Шпилях причины неудач были ясны: для чего-то не хватало практики, в некоторых заклинаниях он при плетении допускал ошибки, некоторые чары требовали четко определенного времени на каждую часть.
В конце концов он со всем разбирался и достигал успеха. Или по крайней мере выяснял, чего ему недостает для успешного сотворения заклинаний и мирился с этим.
