– Благодарю тебя, Эрдин, – проговорил Гелран. – Словно ты дал мне в руки свой клинок…
– Это было не так уж трудно, – послышался из-за спины спокойный насмешливый голос.
Гелран резко обернулся, бросая ладонь на рукоять прислоненного к алтарю фламберга, и застыл от удивления.
Менестрель. Тот самый.
Или… не менестрель?..
Гелран перевел взгляд на могучую каменную фигуру над собой. Потом – на улыбающегося гостя. Ещё раз.
– Но почему…
– Почему меня так представляют? – усмехнулся Эрдин. – Людям свойственно считать, что Война – это могучий боец с мечом в руках.
– А разве не так?
Эрдин расхохотался.
– Нет, конечно. Сталь – оружие смертных, Гелран-король. А вот это, – он приподнял лютню, небрежно удерживаемую за гриф, – оружие богов.
– Что?
– Подумай сам, Гелран. Моя песня начала твою войну. Моя песня помогла тебе переломить положение в свою пользу. Пара песен добьется того, на что не способен даже лучший на свете меч.
Король очень медленно кивнул.
– Понимаю… и благодарю ещё раз. Но… почему ты пришел ко мне сейчас?
Улыбка исчезла с лица Эрдина.
– А потому что я читаю в твоем сердце то, что мне не нравится, Гелран. Ты победил. Ты сел на трон. И теперь ты не собираешься воевать дальше, да? Достиг всего, что хотел?
– Да, – недоуменно пожал плечами воин. – Мне больше не хочется сражаться; конечно, если нападут, я буду защищаться, но…
– Если ты не будешь сражаться – обязательно нападут и разгромят, – Эрдин выделил слово тоном. – Мне нравятся твои войны, Гелран. Мне хочется увидеть побольше таких войн.
– Но я же решил не воевать…
– Я покровительствую лишь тем, кто воюет, – вновь появившаяся улыбка была острее меча. – Если же кто-то отказывается от боя – я ищу того, кто от моих даров не откажется.
Пару секунд Гелран осмысливал эти слова. Потом выдохнул:
– Хочешь сказать… если я не стану воевать сам, то ты своей песней натравишь на моих людей кого-то другого?
– Да.
– Это бесчестно! – рявкнул король.
– Я есть Война, а не Честь, Гелран. Как и ты. Поэтому мне так и нравятся твои походы…
– Ты!..
Тяжелый фламберг словно сам собой взвился в воздух, описывая дугу.
Эрдин одним движением поменял захват на грифе и небрежно взмахнул лютней навстречу; запястье вспыхнуло болью, и тяжелый меч вылетел из пальцев, зазвенев по каменным плитам.
– Видишь, – вновь улыбнулся бог войны, – мое оружие сильнее. Я сказал все, что хотел, Гелран. Решай теперь сам.
Он неспешно направился к выходу из своего храма, оставив воина бессильно сжимать кулаки.
