Сейчас у него было время подумать о своих личных проблемах. Например, он давно не общался со своим двоюродным братом. Тот уже пару лет не напоминал о своем существовании. А ведь первым обещал поддерживать его, когда он решил стать цирковым артистом против желания родителей. Неужели стал его стыдиться? Что-то подсказывало Филиппу, что это молчание приведет к чему-то нехорошему. Подозрительный шум снаружи говорил о том, что пора снова навести где-то порядок. Отвлекшись от невеселых мыслей, Филипп вышел из комнаты.
***
Мы решительно шагали по коридору цирка, пока чуть не налетели на шкаф, который несли двое мужчин, и пришлось поумерить пыл. В одном из тащивших предмет мебели мы узнали Ганса. Он на секунду отвлекся, чтобы кивнуть нам в знак приветствия, из-за чего шкаф упал ему на ногу. Вскрикнув, он напугал коллегу – уже немолодого клоуна в двухцветном комбинезоне – и тот уронил вторую половину шкафа. На шум появился Филипп:
– Что здесь происходит? Кто вас просил двигать шкаф?
– Так мы… это… – начал мямлить Ганс. – Штопор за шкафом искали.
– Зачем вам штопор?
Ганс поник, поняв, что сболтнул лишнего.
– Чтобы бутылку открыть, – ответил его сообщник.
– Никаких бутылок до выходных! Отнесите шкаф на место! – Филипп повысил голос.
Ганс со своим другом подняли и потащили деревянное изделие обратно. Филипп устало вздохнул и задержал взгляд на кукле, которую я держала.
– Какая прелесть! Можно посмотреть?
Я осторожно передала фарфоровую девочку в его руки.
– Это же так ювелирно сделано! Невероятно тонкая работа! – он рассматривал ее с нескрываемым восторгом.
– Можно нам забрать ее назад? Мы ее купили… в подарок, – попросила я через некоторое время.
– Да, конечно, – он передал куклу мне в руки. – Не смог пройти мимо такого шедевра, уж извините. Просто я изучал изготовление кукол в юности. Мы с двоюродным братом собирались продолжить семейное дело.
– И где сейчас ваш брат? Случайно не продает кукол? – спросила я, заподозрив, что у его родственника мы и купили куклу.
– Возможно. Мы давно не общались. Наверное, даже если бы я встретил его, то не узнал бы. Так что я не могу знать наверняка.
– Ничего страшного, – перехватив фарфоровую девочку понадежнее, я стала догонять Машу.
***
Закрывшись ото всех в нашей комнате, мы стали внимательно рассматривать куклу. Судя по тому стихотворению в книге, надо было сделать что-то именно с коробкой. Повертев ее, смогли извлечь из рук фарфоровой девочки. Быстро развязав серебристую ленту и синюю оберточную бумагу, я оставила и то, и другое на полу неаккуратной кучкой. Мы открыли коробку и стали перебирать оказавшиеся внутри плоские деревянные кусочки, крашенные с одной стороны и бесцветные с другой, напоминавшие частички пазла. Похоже, кто-то, оставивший подсказку, увлекается мозаиками. А теперь и нам придется «развлекаться» с этим. Поначалу казалось, что эти деревяшки, практически не отличавшиеся друг от друга по форме, невозможно сложить единственно правильным способом. Однако, как только мы стали внимательнее смотреть на места стыков, то единая картина начала выстраиваться. Трудно было понять, что изображено на рисунке, но цветовая гамма о чем-то напоминала. Сложенный пазл мы решили сфотографировать. Телефона у меня с собой не было, зато он был у Маши, и все время она держала его выключенным, чтобы экономить заряд. Как только она сделала фото, в дверь постучали. Я сделала шаг к двери, пока Маша бросилась прятать под кровать и куклу, и коробочку, и пазл. Подруга так торопилась, что стукнулась голенью и зашипела от боли. Я, сочувствуя, издала похожий звук. За порогом мы видели Софию.
