– Вот об этом я и говорю. Ты конченая эгоистка.
– Мне все равно, что ты думаешь. Ты не на моем месте.
– Ошибаешься.
– Нет, Лея, ты не знаешь, что такое покрытие. Это сумасшествие. Зависимость. И у тебя этого нет. Ты никогда не понимала ни одну из нас.
– Он любит тебя!
– Он хищник! И никого не любит.
Здесь я покривила душой, я знала, что он любил. По крайней мере, Тейю любил. Я чувствовала эмоции в воспоминаниях. Велигор способен не только на жестокие поступки, но и на сильные чувства.
– Если бы так, он бы покрыл тебя снова, и ты взяла бы цветок.
– А может быть это вопрос времени? Я пленница без прав, как и ты. Уезжай, пока клетка приоткрылась. Живи, так как я только мечтаю. Если бы у меня был выбор…
–Ты бы уехала. А как же он? Он живой.
– Уходи, прошу. Он не человек и не такой, как мы. Бессмысленный разговор.
Она выпрямилась. Посмотрела свысока.
– А знаешь, я поверила, что ты любишь. Ведь если бы не любила, то вряд ли так быстро катилась вниз.
Я промолчала. Не буду же я признаваться, что она права. Но Велигор рано или поздно сломается от воздержания, и тогда он либо сорвется на мне, либо что? Умрет? Прервет путь. Стоит ли ждать бури? Я думала подождать, повременить.
На следующий вечер я пришла в апартаменты мамы. Села рядом с ней, обняла.
– Почти все уехали, – начала я.
– Странно, как он не отдал их другим.
– Дело чести. Свое никому. Ты же понимаешь.
– Они не сильно отличаются от наших.
– Скажи, а ты скучаешь по папе?
– Он предал нас.
– И никогда больше не влюблялась?
Она улыбнулась. Ранее я никогда ее не спрашивала о других.
– Один раз. Помнишь, мы жили в Лхасе, к нам заходил один.
Я улыбнулась. Я помнила того гэцула. Именно он поставил решетку на мое сердце.
– Он все там же?
– Думаю, да.
– Если бы он нас отпустил, ты бы уехала к нему? Или поехала в другое место?
– Я бы уехала с тобой в Австралию, подальше от них. А ты?
– Больше не знаю, мам. Мне кажется, что я уже больше никуда не хочу.
Она не поверила мне, усмехнулась.
– Косишь под Лею?
– Немного.
Ей не понравился ответ, и она поморщилась, подобралась в ожидании худшего. Я устало положила голову ей на плечо, тепло прижалась.
– Ну-ка, рассказывай, что ты задумала?
– Он ведь сорвется рано или поздно.
Теперь молчала она, думала, размышляла.
– Ну и что?
– Может быть купить хотя бы одной из нас свободу или обеим. Рвануть в Тибет, попытаться выжить. Что скажешь?
План казался слишком хлипким, нереальным.
– Почему ты так думаешь? – спросила мама, пытаясь понять причины моего предложения.
