Древняя судьба славянства неразрывно связана со скифами. И это чувствовали самые первые отечественные летописцы и историки. Там, в «Великой Скифии», начальной летописи, надо искать наши сокровенные племенные истоки. Именно характер и судьба скифского племени столь ясно запечатлелись в характере русского племени, в древнем великорусском начале, которое есть, как писал публицист М. О. Меньшиков: «.. начало собирания земли, победы и одоления…». Он же продолжал свою мысль следующим пассажем: «Столь живое у великорусов свойство великой арийской расы — покорять и господствовать — поникло под наплывом низкой психологии покоренной инородчины. Народ-завоеватель, львиным порывом разбросавший соседей, захвативший громадную территорию, печально ослабел, подчинился совершенно незаметно внутреннему завоеванию… Мы в духовном и политическом плену у некоего чужеземного нашествия, которое просочилось в наши государственные ткани и сделало их хрупкими и дряблыми…». Чтобы вернуть тонус нашим залитым водкой мозгам и львиную силу нашим государственным мышцам, чтобы спасти поколение живущих, тех, кого еще можно спасти и вырастить грядущие поколения, которые вырвутся из духовного и политического плена, мы должны обрести свою национальную историю, свою истинную прародину.
Это не вопрос научной любознательности. Это вопрос жизни и смерти народа.
Почему поиски прародины народа столь важны, просто жизненно необходимы и вызывают энтузиазм профессиональных ученых и далеких от исторической науки людей? Каждый человек на земле по-особому привязан к месту, где он родился, где прошли его детские и юношеские годы. Привязанность эта особого рода. Она не есть лишь сентиментальная ностальгия по утраченной свежести чувств и впечатлениям молодости, прошедшей в данной географической местности.
Каждый человек, если не чувствует, то знает, что связь его с местом рождения есть связь особого мистического свойства. Спросите у людей, которые никогда не видели места своего рождения, и вдруг на склоне лет приезжающих посмотреть забытый погост у заброшенной деревеньки, что они испытывают. А ведь их молодость, первая любовь и первые победы прошли вдали от места рождения.
И все равно они чувствуют особый магнетизм места, в котором, по воле Всевышнего, человек увидел свет. Обретение прародины для народа схоже с чувством отдельного человека, обретающего Родину, когда вся его, даже уже почти прожитая, жизнь вдруг приобретает некую интуитивно постигнутую, неведомую прежде высокую осмысленность, а биография становится историей, пусть даже сугубо личной и для себя. Народ, нашедший и очистивший священный исток своей исторической жизни, получает живительный импульс к возрождению, к возвращению из почти небытия к творческому созиданию к национально-государственному величию через исполнение своей уникальной исторической миссии.
