Полчаса спустя мы вышли на улицу, оставив смазливому типу пачку денег и фотки моей угрюмой физиономии.
– Что теперь? – спросил я, надеясь втайне на сытный завтрак, можно снова «У Самира».
Она улыбнулась своей улыбкой Моны Лизы.
– Мне нужно встретиться с одним человеком. От этого зависит, будут у нас деньги или придется добывать их разными неприятными способами, например, одалживать у старых знакомых, которые совсем не рады меня увидеть.
Мы снова долго ехали на метро в направлении от центра, насколько я мог понять, читая названия станций, напоминавшие имена злодеев из Бондианы. Вагон был полупустой, он звонко несся по рельсам, временами выскакивая из туннеля на залитые солнцем улицы, где мелькали рваные облака, обшарпанные дома, вывески магазинов и вычурные граффити.
На одной из станций зашли парень с девчонкой, и усевшись напротив нас, начали откровенно целоваться. Девчонка была миниатюрная, с тонкими щиколотками и крохотными ступнями в смешных, почти детских кроссовках. Ростом едва ли доходила парню до подмышек. Когда солнце ярко светило в окно, она жмурилась, а он прикрывал ей глаза рукой.
Карла молчала. У меня скопилось к ней полмиллиона вопросов, начиная с «Нахрена все это нужно?» и продолжая домыслами на тему, принято ли здесь заниматься сексом в подземке.
Мы вышли на платформе с названием «Ля Дефанс» и, пройдя странным маршрутом через крытые парковки и безлюдные полутемные переходы, поднялись на площадь, окруженную высотками. Здесь, на огромном открытом пространстве, меж выкрашенных в жутковатые цвета вентиляционных труб, несущих наружу затхлый воздух постиндустриальных подземелий, были расставлены статуи, похожие на металлических монстров.
Даже не пытаясь вникнуть в суть затеи художника, я, пришибленный разницей во времени и мистическим сюрреализмом происходящего, заботился лишь о том, чтобы не отстать от Карлы.
У всех ее знакомых, кого мне довелось повидать, была одна общая характерная черта – они все были омерзительны, пусть каждый в своем индивидуальном стиле.
Высокий, гладко выбритый мужик без возраста, национальности и эмоций, принял нас в офисе на черт знает каком этаже полупрозрачного небоскреба. Он не представился и разговаривал неохотно, словно делал одолжение. Дверная табличка утверждала, будто он адвокат, но я догадывался, что он в той же мере адвокат, в какой Карла – частный тренер. Клиенты, может, и существовали, только никто их никогда не видел.
Посреди просторной комнаты, отделанной матовыми металлическими пластинами, стоял длинный стол для совещаний, чем-то напоминавший стол патологоанатома – такой же чистый, холодный и пустой. Карла села рядом с мужиком возле окна, а мне указали на кресло у противоположной стены, словно я собирался подслушивать их разговор, хотя говорили они вполголоса, да еще и по-французски.
