Карла кивнула.
– Я ищу человека. Он прячется уже много лет. А ты – единственный, кто может его найти. Сам знаешь, почему.
Черт возьми, а я ведь подозревал.
– Ты работаешь на спецслужбы?
– Можно сказать и так.
– А человека зовут Усама?
– Несмешно. Так ты согласен?
– Надо подумать.
– У тебя нет особо ни времени, ни выбора.
– Что это за берега, которые я вижу во сне, и откуда ты об этом знаешь?
– Для любителя уничтожать информацию ты задаешь слишком много вопросов.
Она отвезла меня домой в полном молчании и высадила в конце улицы, чтобы не привлекать внимание соседей. Она восхищала меня, и раздражала одновременно, а я вконец запутался в собственных мыслях и догадках.
– Знаешь мой номер, – сказала она напоследок.
– Почему ты ищешь того человека?
Карла чуть слышно вздохнула, убрала за ухо прядь волос, упавшую на высокий лоб, и сказала, что должна его убить.
Первая мысль, пришедшая в голову с утра, была о том, что эта женщина сумасшедшая. Вторая – что она мне приснилась, и сон был определенно эротический. Третья: надо пойти в сортир и решить проблему, пока я совсем не свихнулся. И четвертая: самое время подкрепиться, да здравствуют хлопья.
Какие-то, к чертям собачьим, берега Финикии, какой-то парень, которого надо найти. Он что, перестал платить алименты? Не хочу ничего об этом знать. Но если она сумасшедшая, то какой я? И почему я не помню прыжка в воду? Уж не она ли толкнула меня туда? А ведь она точно знает что-то такое, чего не знаю я…
На кухне я увидел отца. Прислонившись задом к стойке и сложив руки на груди он ждал, когда в микроволновке нагреется еда. Меня словно ткнули электрошокером меж лопаток, и одновременно треснули лопатой по лбу. Пришел, значит. Открыто. В пятницу, с утра пораньше. Помятый, небритый, но при этом подтянутый, и до боли довольный собой. Недаром пару лет назад все это началось с необузданного увлечения спортзалом. Неприлично иметь такие бицепсы в сочетании с морщинами и сединой. Неправильно заявляться домой после любовницы и никого не стесняться. Пошло – греть курицу с рисом в девять утра. Разве его баба не умеет жарить омлет?
Требовать после этого от других соответствия хоть каким-нибудь ожиданиям и нормам – предательство. Феерические двойные стандарты. А от меня он требовал всегда, сколько себя помню. Даже после того, как начались ежевечерние скандалы. Маменька бывает невыносима, но это не же чертов повод.
Он поднял взгляд, и несколько секунд мы смотрели друг на друга. Потом я повернулся и ушел. Слышал, как он позвал меня по имени, и как в ответ ему пропищала микроволновка. Нет, папонька, я не стану с тобой общаться. И на похороны твои не приду. Может, мое расположение и недорого стоит, но ты потерял его навсегда.
