Да и то сказать, особо волноваться Юрику было незачем. Дежурный по полку капитан Красников, помимо требовательности, отличался очень полезным для опытного матроса качеством: был педантичен, как немецкий рейсовый автобус, а потому предсказуем. Проверку несения службы патрульными капитан неизменно осуществлял с интервалом в один час пятнадцать минут. И двадцать минут назад матрос Щипачёв, или, как звали его друзья и ротное командование в минуты благостного настроения, Юрик, уже достойно ответил на каверзные вопросы капитана. Процитировал инструкцию (обычно дальше второго абзаца никто из проверяющих ее содержанием не интересовался, но опытный Юрик на всякий случай выучил полностью), объяснил, каким образом оповестит товарищей о пожаре и куда побежит за личным автоматом, буде случится такая необходимость. Удовлетворенный по самый околыш фуражки капитан убыл терзать следующую жертву из состава дежурной службы. Юрик, убедившись в окончательном исчезновении офицера за горизонтом, добыл из близлежащих кустов передаваемый по вахте деревянный ящик, на который и уселся, для комфорта прислонившись к забору автопарка. Уселся, заметим, в стратегически важном для маршрута месте, позволявшем без усилий наблюдать за направлениями, с которых теоретически могло нагрянуть внезапное начальство. Не вчера небось на службу призвался!
И теперь, как уже было сказано, млел, поддавшись очарованию южной ночи. Выделив для оценки окружающей обстановки осьмушку сознания, весь остальной разум Юрик щедро направил в будущее. Из положенного года призывной службы больше половины осталось за спиной, впереди был дембель, неизбежный, как восход солнца, и помечтать в такой ситуации было просто обязанностью.
На фоне густой листвы матросское воображение щедро нарисовало родную улицу в пгт Смирново, по которой идет он, Юрка Щипачёв, моряк Черноморского флота, в полной парадке и лихо заломленной на затылок бескозырке. Завидуют одноклассники, счастливые родители не могут сдержать слез, младший братишка с восторгом разглядывает сверкающие значки на Юркиной фланке. А рядом – Светка… Ийэх! Сердце сладко заныло, а рука в который раз потянула из кармана последнее Светкино письмо. Вот молодец девчонка, обещала раз в неделю писать – и ни разу не пропустила, всерьёз ждёт. И вот, значит, заходят они все вместе в дом, а там стол накрыт, и пирог бабушкин в ожидании на кухне томится (Юрик сглотнул).
А потом…
Что потом, Юрик не досмотрел. Сторожевая часть мозга резво затеребила остальное матросское разумение, и тумблер «землякосмос» с почти ощутимым щелчком переключился в нижнее положение. Из густых кустов в нескольких метрах от патрульного послышался странный шорох. Звук был солидный, исключающий всякую мелочевку вроде мышки или змейки. К слову, с последними Юрик и знаться не желал, не любил он ползучую братию. Сунув заветное письмо обратно в карман и схватившись за рукоятку штыкножа, единственного оружия, положенного патрульному, Юрик вскочил. Кустарник, в высоту достигавший плеча и тянувшийся вдоль дорожки рядом с забором парка, в этот ночной час был непроницаем для взгляда, как монолитная стена. Переплетение веток, покрытых листвой, не давало ни малейшего шанса хотя бы приблизительно понять, кто или что произвело подозрительный шум. Может, собака? Но знакомый всем и каждому полковой пес по кличке Шухер уже выскочил бы с приветственным повизгиванием – доверие его к людям в форме было абсолютным. Юрик на всякий случай посвистел, подзывая пса, но в ответ услышал лишь удивленное ответное посвистывание сычика.
