– Да ты, девка, тяп-модель! У нас бы на тебя все мужики глазья выложили ба! Ты гля в зеркало на себя! А Лорд твой – дурак! Как есть – идиёт!
– А вот бросил, бро-осил меня…
– Долюшка наша женска-а-а-я-я, тяжелая…
– Тяжелаая!
– Никто нас не пожалеет, не приголубит!
– Не пожалееет!
– И мы жалеть не будем!
– Да, не будем!
– Отомстим!
– Да! Отомстим! Чтоб у него меч-кладенец затупился! Чтоб его эдрические доспехи ему зад натерли! Чтоб ему его суккубка рога в …. засунула!
«О, созрели», – подумал привратник, спихивая кота с колен. Он распахнул двери, входя в зал Встреч.
Ему открылась чудная картина.
Растрепанная Галаэнхриель, румяная, хорошенькая, держала в руках бутыль, воинственно потрясая ею в воздухе. Еще штук пять пустых художественно валялись по столу в гроздьях винограда. «И это меня всего час не было», – подумал привратник, оглядывая пустые емкости. Фурия умильно кивала, глядя на развоевавшуюся Галаэнхриель. Дамы чудно спелись, понимая друг друга с полуслова.
– О, явился мой милый поляк! Нет, ну ты мне скажи! Ты же мужик! Ты – скажи! Разве можно вот это вот променять на суккубку какую-то?! – пьяно вопросила Галаэнхриель, вставая на цыпочки и вытягивая изящную ножку. Светлые пряди разметались вокруг нее, белое кружево обтянуло аппетитные формы.
– Э… Ну… Нет…
– Вот! А я о чем! Наливай! За нас, красивых!
– Запоем!
– Запоем!
– Мадам Брошкина!
– А я такая вся такая растакая!
– Но что он в ней нашел!
– Но мой поезд ушел!
– Ууу! А-а-а!
«П…», – снова подумал привратник и опять вышел, плотненько притворив за собой дверь. Теперь уже до утра. Пусть дамы отдохнут. А вот завтра… завтра уже и поговорим на трезвые головы. И вообще, светлая под действием вина истины ляпнула, что Темный Лорд спер ее Эгрегор Света. И теперь более-менее понятен перекос светлых и темных сил и нарушение мирового баланса. М-да. Молодец Княгиня!
Качая головой, привратник отправился на поиски спальни в пустующем Светлом Дворце.
«Никто меня не любит,
Никто не приласкает,
Пойду я у садочек,
Наемся червичкив», – разудало неслось ему вслед в два голоса.
– Жуть, – меланхолично сказал привратник, найдя, наконец, свободную комнатку и заваливаясь в постель. Ссаныч улегся рядом, раздраженно раздирая белоснежную простынь когтями. Им сегодня предстояло засыпать под российский популярный репертуар классических женских застолий.
