— Кто его так? — я готовлю инструменты и собираю «анамнез».
— Тот, кому жить осталось недолго, — зло бросает Горыныч.
Ну а что? Коротко и ёмко. По делу.
— Ясно, — киваю, беру ампулу с обезболивающим. — Извлеку пулю, зашью и вколю лекарство.
— Какое?
— От микробов, — объясняю на обывательском уровне.
— Чо, в натуре, врач? — с ядовитой ухмылкой спрашивает Горыныч.
Я бы ему по наглой небритой морде заехала, да не с руки сейчас.
— Угу, хирург, — бросаю колко.
— Серьёзная ты баба, да? — оборотень повышает градус.
— Ветеринар, — хмыкаю.
Горыныч меняется в лице — маска превосходства исчезает, вместо неё появляется удивлённое выражение.
— Ты чо лепишь?! — хрипит на выдохе.
— Не переживай, я специалист широкого профиля, — улыбаюсь как можно натуральнее. — Могу пулю достать, а могу яйца… — чикаю пальцами, как ножницами, прекрасно понимая, что нарываюсь.
Бесит меня этот Горыныч. Не знаю почему, но бесит.
— Тома, как оно? — в баню очень вовремя заходит Миша.
— Нормально всё, — я продолжаю готовить инъекцию. — Скоро начну оперировать. Вышли бы вы отсюда, — кошусь на злого, как чёрт, оборотня. — Оба, — перевожу взгляд на Мишу.
— Не страшно одной с ним? — друг кивает на раненого зверя. — Он сейчас не в адеквате.
— Ветеринарша не из пугливых, — в диалог вклинивается Горыныч.
Зверь открывает дверь и издевательски вежливым жестом приглашает Иваныча на улицу. Чую, будут у них разборки на тему моей специальности. Миша — жук, конечно. Мне не сказал, что едем к оборотням, а им ни слова о том, что я ветврач. Вот пусть теперь сам от волка откусывается.
— Чего сопишь? — поглядываю на раненого зверя, выгоняя пузырьки воздуха из шприца. — Готовься терпеть. Я, конечно, обезболю, но всё равно будет неприятно.
Ответом мне становится глухое слабое рычание. Волк пугать меня вздумал. Даже клыки оголил.
— Ар-р-р… — хищник делает дубль попытки внушить страх и ужас.
— Не боюсь я тебя, Лихой, — шепчу, наклонившись к волчьему уху. — Будь хорошим мальчиком, потерпи немного, — выпрямляюсь и провожу ладошкой по шерстяной голове. — Мне тебя починить надо.
Зверь больше не протестует — закрывает глаза. С актом агрессии покончено? Как-то слишком просто. А с другой стороны, ласку даже оборотни понимают. Работать пора.
* * *
Пулю я достала, рану зашила, лекарство вколола. Пациент перенёс операцию стойко и даже не попытался меня покусать. Так рыкнул пару раз в самые неприятные моменты — не страшно. Пусть я не испытываю любви к оборотням, но вынуждена признать: Лихой — хороший мальчик.
