Кручу в пальцах металлическую причину волчьего «недуга» и, кажется, понимаю, почему зверю не удавалось регенерировать. Выражаясь Мишиным языком «это надо перетереть».
— Миш! — зову Иваныча, стоя на крыльце вагончика-бани. — Миша-а! — добавляю громкости.
— Уехал он, — Горыныч появляется, как из воздуха.
Гляжу, а за забором чёрного «Мерина» нет. И становится мне жутко. Получается, я за городом, на какой-то непонятной даче наедине с оборотнями. Допустим, Лихой не в счёт — спит под лекарствами, но Горыныч — это проблема.
— Куда уехал? — голос у меня хрипит, а по вискам долбят маленькие раскалённые молоточки.
— Не докладывал. Сказал, скоро вернётся.
Ну, Миша…
Окинув меня похотливым взглядом, оборотень чему-то ухмыляется и идёт в баню. А у меня мурашки по спине скачут и внизу живота комочек тяжёлый, горячий. Что за хрень происходит?! Что я, мужика не видела никогда? Видела. Успокойся, Тома!
Напрягаю ягодицы и крепко сжимаю бёдра — по телу проходит дрожь предвкушения. Так ещё хуже… Всё зверюга этот — Горыныч, со своим самцовым амбре.
Дверь вагончика остаётся открытой, и я наблюдаю, как он подходит к полке, хлопает своего спящего «братишку» по боку. Будить пытается? Не выйдет. Снотворное хорошее, импортное.
— Чо с ним? — Горыныч оборачивается и смотрит на меня через плечо.
В жёлто-зелёных глазах чёткое намерение перекусить мне хребет, если я отвечу что-то, что ему не понравится. Дурное возбуждение, которое я испытывала мгновение назад, как рукой снимает.
— Нормально всё. Спит, — делаю шаг назад. — К утру проснётся и сможет обернуться человеком, — облизываю пересохшие губы и крепче сжимаю в кулаке пулю.
Непростая она, но говорить об этом я буду только с Мишей. Обсуждать такие вещи с малознакомым оборотнем — занятие неблагодарное.
— Ну, может, оно и неплохо… — с однобокой ухмылкой сообщает Горыныч и шагает ко мне.
Похоже, его мой ответ устроил. А вот меня не устраивает стремительно сокращающееся расстояние между нами. Отступаю, а в груди леденящее чувство опасности. Как бы я ни храбрилась, но оборотни — существа опасные, от них чего угодно можно ждать. Точно знаю.
— Что — неплохо? — спрашиваю, оказавшись, как мне кажется, на безопасном расстоянии от зверя.
— Что ты ветеринарша, — Горыныч стоит на крыльце, смотрит на меня с прищуром. — Лихой без сил был и превратиться не мог.
— Иваныч не дурак, — киваю. — Знал, кого позвать.
— Ты баба его?
Оборотень так быстро меняет тему разговора, что я не успеваю ничего сообразить. В голове сплошные оправдания.
