– Сколько же было у вас таких командировок? – спросил Леднев.
– В среднем одна в месяц.
– И сколько лет это все продолжалось?
– Восемнадцать лет.
– Это сколько же вы за эти годы преступников раскололи? – спросил Михаил, множа в уме восемнадцать на двенадцать.
– Больше двухсот.
– Двести шестнадцать, – уточнил Леднев.
– Но ведь была еще работа помимо командировок, на рынке. Я знала всех скупщиков краденого, всех карманников.
При слове «карманники» на лицо Серафимы набежала тень, и она заплакала.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил Леднев.
– Через эту проклятую работу я Фаечку упустила. Она была самая младшая, я боялась дома ее оставлять, с собой на рынок брала. Там она и познакомилась с мальчишками. Веселые такие, озорные. Я даже не догадывалась, что они щипачи. А милиция все знала, все видела. Но у Гаманца, как я потом поняла, насчет Фаи были свои планы.
Гаманец к тому времени стал уже капитаном. Специализировался на борьбе с карманными кражами. Этот участок работы всегда считался в милиции одним из самых трудных. Схватить щипача за руку почти невозможно, его всегда прикрывает сообщник. А не ловишь вора с поличным, не сажаешь за решетку – считай, работаешь вхолостую, зря деньги получаешь.
Капитан был не из тех, кто мог терпеливо выслушивать нарекания. Ревностный служака, он привык быть на хорошем счету и своевременно получать премии и звездочки. Увидев Фаю Мосину в компании карманников, он весело подумал: если у него на связи мама, то почему бы не завербовать и дочку?
А дочка была хороша. Когда Гаманец смотрел на нее, у него поднималось давление. Но он не торопил события. Не приставал: боялся спугнуть птичку раньше времени. Уж очень самолюбивая. Но больше всего боялся Гаманец, как бы Серафима не проговорилась дочери. Постоянно стращал, напоминал о подписке. Но Серафима и без угроз скрывала от детей свою тайну.
Во время разговора Серафима не отходила от окна. Поглядывала из-за занавески. Можно было подумать, что у нее мания преследования. Но Михаил снова ошибался в выводах.
– Вы пришли не один, – сказала Мосина. – Вас сюда вел один человек, а когда выйдете, вас поведет другой. Я знаю их систему.
Ледневу нужно было уходить. Его ждала Мэри. Он отсутствовал уже два часа. Но теперь он боялся, что ему не дадут продолжить разговор с Фаиной в другой раз. Запретят ей общаться с журналистом, и все дела.
– Ничего они с вами не сделают, – сказал Леднев. – Не то время.
Серафима тихо заплакала. Сказала сквозь слезы:
