— Братцы казаки, поучите его, что не след против мира идти! — приказал Бунаков.
Игнат Петлин и Остафий Ляпа схватили батоги и стали охаживать Лучку, чередуя удары. Через полсотни ударов Пичугин процедил сквозь зубы:
— Писали мы явки и подали подлинные на хранение в Благовещенской церкви старосте Василию Балахнину… Черновая явка по взятке дьяка Бориса лежит у меня в доме…
— А ты всё не унимаешься! — схватил Бунаков за бороду Терентьева. — Градскую челобитную воровской называл, а ныне от приложения рук своих отказываешься! Видать, мало тебя поучили!..
Бунаков дал знак, и на Терентьева посыпались удары. Он взмолился:
— Илья Микитич, братцы, каюсь: явки писал от опасения гнева государева:… Не бейте, я еще после апрельского битья не обыгался, пощадите!
— Копия с явки есть ли? — допытывался Бунаков.
— Не бейте, братцы! Черновая явка у меня в доме лежит да одна копия у Лучки была…
Пичугин зло зыркнул на Терентьева и заиграл желваками.
— Где копия с явки? — спросил Бунаков Пичугина.
— Не было у меня… Попутал Петруша…
— Под кнут захотел! — взвился Бунаков. — Говори, где копия!
После десятка ударов Пичугин прохрипел:
— Копию снес воеводе Осипу Ивановичу!..
Бунаков рассвирепел, ударил Лучку кулаком по лицу:
— К одиначной записи, бл…дина, руку прикладывал, чтоб с Осипом не якшаться! Для чего отдал явку?
— Дабы он государю отправил:… Дабы от государя опалы не было…
— Ох, падла ты двоеручная! Сейчас пойдешь и заберешь у Осипа свою явку! А коли не заберешь, мы те такую опалу устроим, небо в овчинку покажется!.. Василий, — обратился он к Ергольскому, — отведи его за караулом к князю!..
Да передай князю, что дозволяется ему завтра, на Троицын день, быть на обедне за караулом же…
Щербатый вышел на высокое крыльцо в темно-зеленой однорядке из «аглинского» сукна с серебряными пуговицами. Окинув надменным взглядом стоявших внизу Ергольского и Пичугина с караульными, недовольно спросил:
— Чего приперлись?
— Здравствовать тебе, Осип Иванович, — примиряющим тоном приветствовал его Ергольский. — Передаю от Ильи Микитича и от всего мира, что дозволено тебе быть завтра на обедне в Троицкой церкви…. Однако под присмотром караульных казаков…
— Мне ваше дозволение не надобно!.. Попробовали бы не допустить, перед Богом и государем за то ответили бы!..
— Тут еще одно дело, Осип Иванович! Вот Лучка о том скажет.
Ергольский подтолкнул Пичугина в бок.
— Осип Иванович, возверни мою явку, сделай милость!.. Передумали мы с Петрушей…
