— Остынь! — оттолкнул его Балахнин. — Ведомо тебе, что я староста церковный и в чинах богослужения понимаю! Коли было, как десятильник говорит, дьяк не по чину молебен заказал и обижаться ему не след! Верно, казаки?
— Перед богом все равны! — согласно кивнул казак Яков Кусков. — И молиться за кого-либо, опричь государя, после вечерни не надлежит!
— Умные шибко! Глядите, и за вас Борис Исакович возьмется! — пригрозил Гришка Артамонов.
— Ступайте вон! — разозлился Балахнин. — Возле дома изменного воеводы быть не надлежит!
— Гляди, Васька, пожалеешь! — процедил сквозь зубы Гришка. — А десятильника мы обождем, никуда не денется!
Преследователи Корякова отошли в сторонку и присели на ошкуренные бревна для новой острожной стены.
— Василий не выдавай! Живота лишат злодеи! Дай укрыться в доме воеводы! — взмолился Коряков.
— Не велено в дом пущать! — мрачно сказал Балахнин.
— Христом Богом молю! Рано поутру уйду непременно и в Тобольск уберусь! Мне в вашей смуте делать нечего, сами разбирайтесь!
Балахнин призадумался и потом махнул рукой:
— Ладно, ступай.
Увидев, что Коряков направился к крыльцу воеводского двора, Черкас и Артамонов подскочили к Балахнину.
— Ты пошто его к воеводе пустил?!
— Не дам измываться над безвинным человеком! Пошли вон!
Воевода Щербатый прочитал молитву на сон грядущий, готовясь лечь на перины под песцовое одеяло, когда Вторушка Савельев доложил о приходе десятильника Корякова.
Накинув атласный камзол, воевода вышел в горницу. В свете свечей, стоявших на столе, разглядел окровавленное лицо десятильника.
— Спаси, Осип Иванович, от смутьянов дьяковых! — взмолился Коряков. — Дозволь переночевать у тебя!
— Что еще стряслось? — спросил Осип, предчувствуя, что может появиться еще один довод против изменников.
Коряков с обидой в голосе рассказал, что случилось в церкви и после молебна.
— Ночуй, места много! Изменники ответят перед государем! А ты о том, как дьяк государился, напиши сей же час! Вторушка, принеси чернил и бумаги. Ответят за всё! — зло ощерился Щербатый. — У меня две отписки государю написаны, тюремные сидельцы, лучшие градские люди, напишут тож! Дойдёт до государя наша правда! Дойдет! Может, ты отвезешь в Тобольск одну? Хотя нет… Отберут изменники! Хитрее отправлю, а ты пробирайся из городу да воеводе Салтыкову о наших делах поведай непременно…
Ранним утром, когда еще на востоке чуть посветлело небо, Коряков осторожно оставил воеводский двор, в тени заплотов прокрался к своему дому.
