— Разбирайте!
— Тати, грабители! Не отдам! — завизжала Степанида и повисла на шее у Сургуцкого. Тот скинул ее резким движением и ударил кулаком в лицо.
— Люди добрые, убива-ают! — заголосила Степанида.
Тут же громко завыли малолетние дети, до этого молча поглядывавшие с полатей. Выскочила из-за бархатной занавеси, отделявший бабий кут, свояченица, кинулась к Сургуцкому и закричала:
— Оставьте, христа ради! Побойтесь Бога! Вы не мужики, коль только можете с бабами воевать!
Бурундук Кожевников перехватил ее, плотно прижав к себе за талию.
— Ишь, справная!.. А ну-ка, пойдем в сени, узнаешь, мужики мы аль нет! — Он потащил ее за порог.
Девка неожиданно вцепилась ногтями ему в лицо и располосовала в кровь щеку.
— Ах ты, бл…дь! — разъярился Бурундук, намотал волосы на кулак и потащил девку за порог. Та, визжа от боли, вцепилась обеими руками в дверную скобу-ручку. Бурундук сорвал с нее нательный крест с изумрудными камешками, сунул его за пазуху и ударил девку кулаком под дых. Она разжала пальцы, он выволок ее в сени и завалил на пол…
А Сургуцкой тем временем продолжал выбрасывать из сундука содержимое, а казаки разбирали кто отрез сукна аглинского, кто кафтан новый, кто шаль, кто рубашку либо штаны… Другие сорвали со стены завеси китайского шелка, ковер калмыцкий. Делили связку соболей.
— Где бумаги? — дойдя до дна сундука, схватил Логин хозяйку за волосы.
— Не ведаю, какие бумаги ищешь!..
— Всё ты ведаешь, сучка!
Он подошел к кровати, скинул на пол подушки, достал подголовник, поднял крышку и вытащил из левого отделения сверток бумажных листков, перевязанных шерстяной ниткой. Сорвал нитку и стал просматривать листки на столе у свечей.
— Вот она! — радостно воскликнул он, поднося лист ближе к горящим свечам. Это была его, Логина Сургуцкого, заемная кабала на пятнадцать рублей, почитай, закабалил Родька на два годовых жалованья. Теперь пусть попробует возвернуть! Он сунул бумагу за пазуху. Туда же отправил горсть перстней и колец с каменьями, извлеченных со дна подголовника.
— Логин, это что за бумаги? — спросил Кузьма Мухосран.
— Кабалы займовые, — ответил Сургуцкой, рассматривая остальные листы. — А вот и крепости кабальные на двух людей… А ведь холопить и крепостить людей в Сибири не велено. И за то ответит пред государем!
— Холопов сих тесть Родиону подарил! — подала голос Степанида, промокая рукавом кофты кровь под носом.
— До тестя доберемся!
— Логин, я ведь тоже Родьке писал заемную кабалу на три рубля, нет ли ее тут? — спросил Кузьма.
