Посему после полудня он пришел в съезжую к Щербатову.
— Осип Иванович, лесу-то мало везут, а тесу, почитай, и вовсе нету. Коли тес и лес будут, до следующей зимы поставим город.
— Будет те лес! Указ я дал, и мужики повезут, покуда снег малый, и остяки ясашные да и казакам указал… Будет лес!
— Да и деньги начинают просить плотники…
— Еще не работали как следует, а уж деньги просят! Поручную запись-то чего для писали? Сказал, будут деньги, стало быть, будут! Как пришлют жалованье с Москвы, так сполна с тобой рассчитаюсь. Ныне с десятинной пашни сбирать начну, с мужиков. Будут деньги! За новый город мы с тобой в ответе. Я ж государев указ исполню. А коли по твоей вине будет тому задержка, шкуру спущу!
— По моей вине задержки не будет! — твердо сказал Терентьев. — Токмо бы лес был…
Вошел Петр Сабанский и с порога заговорил:
— Осип, дело есть!
— Ладно, ступай работай, — сказал Щербатый Терентьеву.
Когда тот вышел, Сабанский сказал:
— Гришка Подрез как с цепи сорвался! Напьется и с заигранными казаками и мужиками по городу и слободе балует. Более десяти человек побил да конем истоптал, иным руки и ребра переломал… Как-то приструнить надо бы!.. У казака Васьки Балахнина жонку его насильством взял, покуда тот был в Тобольске. А когда Васька вернулся, хвастался принародно, что спал с его женой. Васька — в драку, а Гришка ему же юшку пустил…
— Пусть, кого Гришка покалечил, напишут явку на него и подадут Чебучакову, тот разберет. В тюрьме место есть!
— Да я иным говорил. Боятся! Гришка грозит зарезать, коли кто жалобы писать станет!
— А коли боятся, тьфу на них! Пусть не плачутся!
— Ладно, черт с ним, с Гришкой! Тут к тебе остяк Тренка приехал из Чепинской волости, собрался государю в поминок везти лисицу. Осип, сколь живу, такого чуда не видывал: здоровущая, совсем вся чернющая, токмо семь волосков белых на мордке… Чаю, грех тебе сего зверя упустить!
— Где остяк?
— На крыльце дожидается.
— Зови!
Когда вошел Тренка, Осип сурово спросил:
— Зачем пожаловал?
Тренка откинул капюшон малицы на спину, обнажив засаленные волосы, и поклонился.
— Каняз Осип, мне надо в Москву ехать… Пускай меня в Москву…
— Зачем тебе в Москву?
— Царь-батка поминок везу… Добрый поминок… Чтобы ясак с меня меньше брал…
— Что за поминок? Соболей, поди?..
— Лиса черный-черный!.. — гордо сказал Тренка. — Нигде такой лиса нет!..
— Покажи!
Тренка достал из кожаной сумки шкуру чернобурки и встряхнул ее.
У Щербатого жадно заблестели глаза. Уж в чем в чем, а в мехах он разбирался. Провел рукой по шкуре и равнодушно сказал:
