Позёмка мела, ветерок задувал во все щели. А я, борясь с трескучим морозом, мыслями парил где-то далеко – там, где меня ждут. Есть ли такое место на земле? Не знаю. Но хочется верить. Мысли скакали с одного на другое, пока вдруг не сложились в стихи[24]:
По золотой земле червлёная трава[25]: Легко порхает нежное запястье.
Девица, цветом сдобрив кружева,
Вдруг вскинувшись, почуяла несчастье.
Полгода уж, а милого всё нет:
Ни писем, ни вестей, лишь скорбь разлуки.
Убит? Пропал? Не мил стал белый свет.
Тоска в глазах, дрожат и зябнут руки.
Игла продолжит гладью нити бег,
На полотне уж контуры знакомы:
Солдатик мой, милёнок, оберег
К порогу приведёт тебя родному.
Сидит и ждёт, печалясь и скорбя,
Сердечко девичье всегда простить готово.
Увечен пусть… Пусть болен… Лишь меня
Забыть не смей! Вернись! Приму любого!
С утра, чуть свет, – на смену у станка,
Куётся где победа фронтовая.
С надрывом, замерзая, но любя,
Отцов и дедов ждут, изнемогая.
По золотой земле червлёная трава
Слезой омыта вся… И кисть устала…
Солдату нужно мало – чтоб ждала,
Чтоб к дому путь любовью вышивала.
Видимо, я всё же задремал. И снились мне бескрайние русские просторы. И жизнь без войны. И дом – мой милый дом, которого я ещё не видел, но верил, что он где-то существует и ждёт меня. Только до возвращения многое нужно ещё сделать. И основное – сломать хребет гитлеровцам. Жёстко переломать их через колено, чтобы на всю жизнь запомнили и правнукам своим наказали – “Не ходите на Русь войной! Здесь вы найдёте лишь свою смерть”.
А в это время след, оставляемый санями на снегу, очень быстро исчезал в белёсой полумгле надвигающейся метели…
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
