Что маму звать не буду – это я уже решил. И не потому, что она сейчас далеко и может не услышать. Мое это дело. Папа под Фивами тоже мог маму позвать. Ведь его там убивали! Но – не позвал ведь.
Я – кровник куретам. Не мама!
А дяде Гераклу, похоже, не до меня. Вспоминает он – так тетя Деянира сказала. В покоях своих сидит, шкуру на плечи накинул (ту самую, от льва Немейского) и вспоминает. Может, про льва, может, про гидру. В общем, не узнает никого.
А даже если бы и узнавал. Куреты – это не лев и не гидра. Заступится за меня дядя, а они ему стада перережут. Или тетю Деяниру убьют. И не посмотрят, что дядя – сын самого Зевса и первый во всей Элладе герой. Куреты никого не боятся. Геракла они, конечно, уважают и не трогают (потому и через реку переходить перестали). Но если он в кровную вражду вмешается – все!
А ведь дядя Геракл не тутошний. Изгнанник, как и я. Куда ему потом ехать?
Думаю, а сам за окно гляжу. Скоро темнеть станет. А там... Ой, страшно! То есть не страшно, я ведь ничего не боюсь!..
...как овцу! Кинут на землю, голову вверх задерут – и тупым ножом по горлу!..
Ну почему я маму не послушал! Ведь говорила же. .
А если... Меч бы достать! Настоящий! Один на один я бы с этим Фоасом схватился. Он ведь не знает, что я, когда злюсь, реку вижу! Да только где меч достанешь? И не поможет это. Его убью – другой меня убивать станет. Потому что в кровной мести правил нет, это не война...
...как овцу! Это если я не приду. А если приду...
– Лихас, ты... Дай мне меч! Я потом тебе отдам.
Скривился, на ногти посмотрел. Сейчас сплюнет!
– Еще чего?
Ясно... Хорошо хоть не плюнул!
* * *
К Гераклу меня все-таки пустили. На чуть-чуть. Поздороваться. Одного пустили – без Капанида. Потому как я племянник. Да и не любит дядя Геракл, когда к нему больше чем один заходит. Вспылить может.
Это все мне тетя Деянира рассказала. Шепотом. Рассказала, к двери высокой подтолкнула. Я за ручку медную (под гроздь виноградную сделана) взялся... Страшно?
Да нет, по сравнению с тем, что ночью будет, не очень. Просто – Геракл!
...То есть не «просто». Геракл! Великий! Величайший! Тот, кто небо на плечах держал!
(Правда, дядя Эвмел говорит, что с небом все иначе было. Но это тоже «тс-с-с!».)
Одно слово – ГЕРАКЛ!
Ладно...
В покоях – темно. Светильник в углу чадит, еще один – у окна. А окно чем-то тяжелым завешено. Посреди же – не поймешь. То ли ложе, то ли кресло. Под креслом (или ложем?) дубина лежит – с меня ростом. Ой!
