Наверное, с тех пор только бабушка не изменилась. Тот же командный тон, нескончаемая уверенность в своей правоте и непогрешимости и тысячи, тысячи идей… Полина почему-то запомнила, как однажды бабушка придумала помыть люстру в их тогда еще общей квартире. Всем были розданы роли: дедуня, за стремянкой в кладовую – будешь ее придерживать снизу; папа, вверх – снимать люстру; Варвара, воды и порошка побольше – будешь мыть; Полина, иди играй, не мешайся. Но каждый, по бабушкиному мнению, делал что-нибудь да не так. И Полина, чтобы не отставать от взрослых, тоже не четко выполняла данное ей указание и путалась у всех под ногами. И когда наконец начищенная до блеска люстра уже висела под потолком, бабушка окрестила всех домочадцев бездельниками и лентяями и, обиженная, ушла в свою комнату.
«Наверное, они все не были счастливы друг с другом», – часто думала Полина. Но она любила возвращаться в ту квартиру. В ней тогда все время что-то гудело, шумело, свистело: чайник, пылесос, мясорубка, фен, Полинины игрушечные телефоны, поющие собачки с кнопочкой на брюшке…
Сначала ушел папа. Полина не сразу обнаружила пропажу, ведь папа частенько приходил с работы, когда Полина уже спала. Потом она начала спрашивать маму, но та молчала, отправляла «поиграть». И тогда папа объявился сам. Подошел к ней на детской площадке, подарил куклу. Первую, наверное, из миллиона.
Когда мама снова начала есть и ходить на работу, ушла и бабушка. Полина знала, что многие дети, в школе и во дворе, живут без пап. Многим приносят подарки на детскую площадку. Но она и по сей день ни разу не слышала, чтобы от кого-то ушла родная бабушка. Полине почему-то тогда за это было очень стыдно, и она ни с кем этой тайной не делилась.
С тех пор с дедуней никто не спорит, кроме телевизора. Мама все время на работе, а когда дома, похоже, что все равно на работе или где-то еще, но очень далеко отсюда. Папа заходит по субботам. Бабушка командует в другой семье. А у Полины больше нет говорящих игрушек, и иногда она думает о том, что было бы неплохо научиться готовить плов, а еще легко и беспечно часами напролет болтать с подружками по телефону.
– Дедуня, прости меня.
Дедуня лежал на кровати, смотрел в потолок. С Полиной он не разговаривал с тех пор, как она бессовестно и очень неуместно вмешалась в его разговор с телевизором.
– За что?
– Ты знаешь.
– Нет, не знаю.
Дедуня всегда так делал. Он никогда не умел просто принимать извинения. Вот и сейчас он не мог сказать: «Прощаю», – обнять, поцеловать внучку в макушку и отпустить с миром. Нет, ему нужно было, чтобы кающийся с виноватым лицом, вслух и в мельчайших подробностях описал свой проступок. Дедуня будто бы хотел со стороны взглянуть на случившееся, оценить, насколько тот виноват. А может, просто хотел, чтобы извинительный процесс затянулся, и с ним побыли подольше. Полина не знала точно, но решила дедуне подыграть в любом случае. Ей ведь тоже хотелось побыть здесь подольше, ведь в доме бабушка, а в ее собственной комнате тишина и Артем со своим семейством.
