Может быть, поэтому наличие папы у кого-либо из ее друзей частенько вводило Полину в замешательство. К примеру, у Анжелы папа был, и иногда он заговаривал с Полиной. Точнее пытался. В такие моменты Полина растерянно поглядывала на подругу, и в ее глазах явно читались призывы о помощи.
Но самое страшное все-таки случилось. И началось оно со свистка. Призывно свистел чайник на кухне Артема.
В тот день на уроке Артем сказал, что они вместе будут готовить доклад по экономике для открытого урока. Сказал учителю при всем классе. Он это сам решил и таким образом оповестил об этом всех, и в том числе Полину. Весь оставшийся день в школе Полина ходила с опущенной головой, боясь встретиться глазами с одноклассницами. Перемены проводила в соседнем корпусе среди учеников младших классов.
Он мог подойти и сказать это только учителю, но сделал это во всеуслышание. Специально, думала Полина, украдкой поглядывая на его профиль, подсвеченный бликами монитора. Теперь еще и чайник этот поставил зачем-то. Она ведь не хотела пить чай. Она бы не смогла при нем и кружки к губам поднести.
Артем уже поднялся, чтобы пойти на зов чайника, но свисток стих. И он сел на место.
– Может, про договор с Германией вообще не надо? – попыталась напуганная Полина продолжить их разговор.
– Надо. Пойдем чай пить.
Пленная, безвольная, только что руки не связаны за спиной, шла за ним Полина.
Они остановились в дверях просторной кухни. Большой стол был заставлен пакетами из супермаркета. Из одного из них высокая темноволосая женщина доставала продукты, выкладывала их в холодильник.
Полина несмело выглядывала из-за плеча Артема. Там, за его спиной, казалось безопасно. Безуспешно утешала себя: вот так постою немножко, не замеченная никем, и он отведет меня обратно, спрячет за дверью своей комнаты.
Но она знала, Артем не добр, не милосерден, он обязательно извлечет ее у себя из-за спины и предъявит матери. И предъявит не как малыш, притащивший с улицы грязного котенка, с виноватыми глазами умоляющий маму оставить его в доме; не как победитель, гордо демонстрирующий свой трофей; и не как первооткрыватель, нашедший диковинную вещь; даже не как фокусник, показывающий вполне ожидаемое чудо – кролика из шляпы. Нет. Как добычу. Кинет ее к маминым ногам – вот, я добыл, а дальше делай, что хочешь. Так думала Полина, хотя больше всего сейчас ощущала себя тем грязным котенком.
Но Полину рассекретили раньше. В дверь, что вела из подъезда в квартиру, вошла девушка, неся в руках еще два пакета, таких же, как те, которыми был завален стол. Чуть покряхтывая, она прошла мимо них на кухню, поставила пакеты на пол у стола и вернулась обратно в прихожую. Расстегивая молнии на высоких, изящных сапогах, сказала:
