- Кальсоны - это хороню, - сказал Озолинын. - А то и без кальсон могут.
- Тоже мне, миролюбцы, - почесал в паху Юрка. - Если начнется, в штанах, без штанов - какая разница?
- Сами не начнем - не начнется, - сказал Озолиньш.
В бане было не лучше. Только что лед на полу не лежал. Пар стелился по потолку и опадал холодными каплями. Шаек как всегда не хватало, начались ругань и свара. Юрка Попов на кого-то грудью попер. Прибежал Сундук, стал орать, чтоб всем скопом не лезли, а те, что без шаек, пусть в предбаннике подождут. По желающих не было. Однако Лешка себе шайку урвал. Бухнулся на скамейку - забито, мол, место. Только на этой скамейке сидеть - зад примерзает, и Лешка первую шайку на нее вылил. Но пока за новой порцией кипятка к крану толкался - снова остыла.
- Неужели когда-нибудь как люди помоемся?!
- Кое-кто и помоется, - устроился на соседней скамейке Адамчик Ланг. Расстелил портянку и что есть мочи намыливал.
- Тут вечерком, когда банька прогреется, с пивком и водочкой мыться будут. Глядишь, и бабцов со слободки прихватят.
- Кто ж тебя вечером пустит?
- А я и не мечу. Просто к тому, что не всем тут хреново живется.
- А я, дембельнусь, первую неделю в "Сандунах" проведу,
- расплескал кипяток по скамейке Генка. - С утречка снаряжусь, мочалку и веничек - и пока не закроют.
- Вам в Москве хорошо, - окатил портянку Адам.
- А чего тебя замполит вызывал? - спросил его Генка.
- Ленин ему спать не дает. Где это вы, рядовой Ланг, читали, что немцам на Волге жить полагается?
- Ну а ты? - подсел Ванька Мергель.
- В пятнадцатом томе, говорю. - Адам выжал портянку и расстелил другую. - А тут гляжу, у него этот том на столе лежит, весь закладками позатыкан. Он его, небось, с утра талдычит. - Адам почесал в затылке: вот, мол, попался. - Но я ведь тоже не лыком шитый. А какое у вас издание, спрашиваю. А он - последнее, тридцатитомное - и от гордости чуть не лопается. А я ему, извините, мол, товарищ майор, у нас в деревне библиотека бедная, на новое издание денег нету. Так что я другое читал, что еще до войны выходило. Там пятнадцатый том - последний.
- Ты это правду, про Волгу? - Ванька Адаму даже мыла кусок отломил, а то он на первую портянку свое измылил. - Все пятнадцать томов, что ль, прочел?
- Ты меня за идиота считаешь?
- Так чего же тогда?
- А ничего. Он замполит, пусть и читает.
- Ха-ха-ха! - закатился Генка. - Ну, Адам! Так теперь его всегда Лениным шпынять можно. Ведь сколько бумаги извел! В жизни Ивану Федоровичу не осилить!
