Она подсела к Уинфри, с улыбкой глядя на него. Ему вдруг подумалось – жаль, что это не вампиры, а то можно было бы натравить их на эту чернорожую банду, которая терроризирует всю округу. Он проглотил последний кусок и, со вздохом, сказал:
– К сожалению, мне нечем оплатить вашу еду.
Девушка весело засмеялась и замахала руками:
– Вы приходя в гости всегда еду оплачиваете? Как интересно, пожалуй, стоит в таком случае пригласить вас еще раз.
– Кейра, – с мягким упреком остановил ее Эннарти. Он тут явно был лидером – его слушались, ему подчинялись. – Лучше помоги гостю выбраться обратно, кажется, здесь ему неуютно.
– Ну что вы, нет. – зачем-то запротестовал Уинфри. Его охватил какой-то азартный интерес – что же это все-таки за существа? – лучше расскажите о себе. Почему вы живете в таком странном месте? Вы от кого-то скрываетесь?
Эннарти хмыкнул и сел рядом с ним.
– Скорее, нас тут скрывают. Видишь, какие мы красавчики? Нам не рады. Потому что мы не просто белые, а самые белые из белых, белее просто не бывает. Поэтому нас изгнали из городов. А началось все с того самого движения. Мы между собой называем его BLSM, хотя к сексуальным извращениям оно не имеет никакого отношения.
Тут Уинфри начал понемногу понимать суть проблемы.
– То бишь, вас выгнали из общества за ваш цвет кожи? – уточнил он.
– Все верно. – ответил кто-то в глубине комнаты. – Мы, видите ли, оскорбляем своим существованием царственные взгляды тех, кого-нельзя-называть-по-цвету-кожи.
Все присутствующие негромко рассмеялись.
– И что же? Вы ведь тоже люди. Разве можно людей выгонять жить в такие места? – Уинфри вдруг охватило острое чувство гнева и несправедливости.
– Нам просто дали срок в сорок восемь часов, чтобы мы покинули города. Мы не единственная община – практически около каждого города есть еще.
– Да, но …, – Уинфри не смог закончить свою мысль. Он слишком много чувствовал, чтобы это можно было выразить словами.
– А ведь мы не лучше и не хуже любого человека, – снова заговорил Эннарти. – Просто вот угораздило нас родиться именно такими. Но цветных наше присутствие доводит до истерики. Они считают, что мы – ходячая демонстрация расизма. Мол, быть настолько белым – значит подчеркивать их черноту. Поначалу это было так глупо, что никто не верил в серьезность претензий. Но, когда вдруг от множества чернокожих стали поступать жалобы, что в нашем присутствии они испытывают приступы панической атаки, власти сочли за лучшее просто выставить нас вон.
